Может сейчас

Гувер Колин

Сидни тяжело вздыхает и говорит:

– Я потратила много времени, пытаясь поставить себя на твое место. Говорила себе, что на твоем месте я бы поступала иначе, – она не смотрит на меня, когда говорит, она теребит этикетку на бутылке с водой, избегая встречаться со мной взглядом. – Я говорила себе, что я бы лучше заботилась о своем здоровье, чем ты. Или что я не совершала бы безответственный выбор, например, не покидала бы больницу до того, как меня выпишут. Но мне легко говорить такие вещи, потому что на самом деле я не на твоем месте. Я не могу даже представить, через что тебе приходится проходить, Мэгги. Я не знаю, каково это – принимать по нескольку лекарств

каждый день или посещать врача чаще, чем собственных родителей. Мне не нужно беспокоиться о микробах каждый раз, когда я переступаю порог своего дома или когда кто-то прикасается ко мне. Я не планирую свой распорядок с оглядкой на процедуры, которые я вынуждена принимать чтобы просто сделать вдох. Мне не нужно основывать каждое свое жизненное решение на вероятности, что я, скорее всего, умру где-то в следующем десятилетии. И я не могу сидеть здесь и думать, что если бы я была на твоем месте, то не стала бы винить Риджа в том, что он слишком заботится обо мне. Потому что единственное, что связывает его со мной – это его любовь. Нет никаких других факторов, связывающих его со мной, так что я понимаю, почему ты обижаешься на него. Он пытался защитить тебя, но ты просто хотела, чтобы он не обращал внимания на твою болезнь, чтобы ты тоже могла игнорировать ее.

Она наконец поднимает глаза от бутылки с водой, и я клянусь, что в ее глазах стоят слезы.

– Конечно, я совсем тебя не знаю, – продолжает она. – Но я уверена, что Ридж не был бы так расстроен, если бы не миллион замечательных качеств, которые он видит в тебе. Я надеюсь, что одним из этих качеств является твоя способность приструнить свою гордость, чтобы понять, что ты должна извиниться перед ним за то, что заставила его чувствовать себя так, как он чувствовал после того, как покинул твой дом в субботу. Он заслуживает хотя бы этого после того, как сильно любил тебя, Мэгги.

Она смахивает слезу. Я открываю рот, чтобы ответить, но ничего не выходит. Кажется, я в шоке. Я не ожидала, что она явится сюда, потому что хочет, чтобы я связалась с Риджем.

– Ты можешь думать, что он тебе не нужен, и, возможно, это правда, – добавляет она. – Может, и нет. Но Ридж нуждается в тебе. Он должен знать, что ты о себе заботишься и что ты в безопасности, потому что, если у него не будет этой уверенности, беспокойство и чувство вины съедят его. И чтобы ответить на заданный ранее тобой вопрос... нет. Я не хочу, чтобы ты исчезла из поля зрения. Изначально на картине были вы. Ты, Уоррен и Ридж, но теперь, раз уж так получилось, что я стала частью вашей жизни, нам всем нужно понять, как вписаться в рамки общей картины.

Я все еще не могу подобрать слов. Я делаю глоток воды и медленно завинчиваю крышку, глядя на нее сверху вниз, избегая слезящихся глаз Сидни. Я пытаюсь осмыслить все, что она только что сказала, не тратя слишком много времени на ответ.

– Так много сказано, – говорю я. – Мне нужна минутка.

Сидни кивает. Некоторое время мы сидим молча, пока я все обдумываю. Пока я все перевариваю. Я ее не понимаю. Как может один человек быть таким понимающим? Ей было бы легче сейчас говорить с Риджем, а не со мной, убеждать его, что я не ценю ни его, ни все, что он для меня сделал. Но вместо этого она здесь. Скорее всего, без его ведома. Она борется не за то, чтобы стереть меня с картины, к которой я, честно говоря, больше не отношусь. Она борется, чтобы вписаться в картину, которая уже существует. Чтобы объединиться с ее обитателями. Быть принятой.

– Ты лучше меня, – наконец говорю я. – Теперь я понимаю, почему он влюбился в тебя.

Сидни слегка улыбается.

–

Однажды он влюбился и в тебя, Мэгги. Мне трудно поверить, что у него не было для этого миллиона причин.

Я смотрю на нее, гадая, так ли это на самом деле. Я всегда чувствовала, что моя болезнь была причиной того, что Ридж влюбился в меня. Я даже сказала ему это однажды. Мои точные слова звучали следующим образом: «Я думаю, что моя болезнь – это то, что ты любишь во мне больше всего». Я сказала это прямо здесь, в гостиной, когда мы расстались навсегда.

Но, может быть, это и не так. Может быть, он любил меня за меня, и, поступая так, он действительно хотел лучшего для меня из-за меня, а не из-за своих личностных качеств.

Боже мой, моя мать точно меня испортила. Хотя, наверное, этого и следовало ожидать. Когда собственная мать не может любить тебя, как ты можешь верить, что кто-то другой может любить тебя?

Сидни права. Ридж заслуживает гораздо большего уважения, чем того, что я проявила. Он также заслуживает девушку, сидящую прямо сейчас напротив меня, потому что эта ситуация могла бы развиться многими возможными путями, но Сидни выбрала высокий. Когда человек выбирает путь вести себя достойно, это побуждает окружающих делать то же самое.

Поначалу здесь может показаться тесно и неуютно, но я рада, что она теперь в нашей картине.

Глава 19

Ридж

Я хожу по квартире, как по яичной скорлупе, боясь открыть дверь, боясь пробовать еду из холодильника, боясь заснуть. Настала очередь Уоррена подшутить надо мной, так что я жду этого час за часом во всем, что ем или пью. Но ничего не происходит. Что делает меня еще большим параноиком.

Может быть не разыгрывать меня – это и есть розыгрыш.

Нет, он не настолько умен.

Я хотел бы остаться у Сидни сегодня вечером, чтобы избавиться от этой паранойи, но она работает в библиотеке до закрытия, так что она вернется домой после полуночи. И потом, у нее занятия в восемь утра.

Я не видел ее с субботы. Точнее с воскресенье, правда я так крепко спал, что даже не помню, как она ушла завтракать и написала мне записку. Но сейчас вторник, и у меня практически ломка по Сидни.

Но я наконец-то занялся работой. И я отправил Бреннану тексты к совершенно новой песне. Теперь я гуглю новые способы разыграть Уоррена, потому что чувствую, что мне нужно быть на шаг впереди него, но лучшее, что может придумать интернет – это шутки в постах, которые мы отказываемся опускать. Все остальное мы уже испробовали.

Я смотрю подборку видео на ютубе о том, как соседи по комнате разыгрывают друг друга, когда замечаю, что телефон вибрирует на кровати.

СИДНИ: Я устала перекладывать книги. Это должны делать роботы.

РИДЖ: Но тогда ты останешься без работы.

СИДНИ: Если только я не инженер-разработчик. Тогда я буду отвечать за робота.

РИДЖ: Может, тебе стоит сменить специальность.

СИДНИ: Что ты сейчас делаешь?

РИДЖ: Гуглю способы разыграть Уоррена. У меня больше нет идей. А у тебя есть?

СИДНИ: Ты должен положить в коробку пять котят и подкинуть ему в спальню. Ведь подарить своему другу одного котенка – это мило, но купить ему пять котят – ужасно.

РИДЖ: Я уверен, что мне будет не до смеха, потому что он, скорее всего, оставит все пять из пяти, а мне придётся заплатить пять депозитов за домашних животных.

СИДНИ: Да, это была ужасная идея.

РИДЖ: Я вижу, что ничего не изменилось. Я все еще мастер розыгрышей.

СИДНИ: Говорит парень, который переживает тяжелый случай отсутствия идей для приколов.