Может сейчас
Шрифт:
Я знаю, если не донесу до него, что со мной все в порядке, он появится у моей входной двери, чтобы лично убедиться, что со мной ничего не случилось. Именно поэтому я и написала ему.
Но... похоже это не сработало. Потому что в мою дверь звонят. Хотя шанс, что это Уоррен очень маленький. Держу пари, что это моя домовладелица. С тех пор как несколько месяцев назад я сообщила ей, что скоро перееду в Остин, чтобы получить докторскую степень, она каждое воскресенье приносит мне буханку бананового хлеба. Я думаю, она делает это, чтобы убедиться, что я все еще живу здесь и не разрушила дом, но из доброты это или из любопытства, мне все равно. Это чертовски вкусный банановый хлеб.
Я открываю
Это Сидни.
Я сбита с толку. Я озираюсь, чтобы посмотреть, с Риджем ли она, но Риджа за ней нет. И его машины на подъездной дорожке тоже нет. Я смотрю на нее.
– Здесь только я, – говорит она.
Почему Сидни появилась в моем доме одна? Я оглядываю ее с ног до головы, рассматривая ее повседневные джинсы, обычную футболку, шлепанцы, ее густые светлые волосы, собранные в хвост. Не знаю, почему она здесь, но если бы какая-нибудь другая девушка появилась в доме бывшей подруги своего парня, то не так непринужденно, даже если бы она зашла просто одолжить стакан сахара. Женщинам нравится заставлять других женщин ревновать. Особенно им нравится заставлять ревновать женщин, переспавших с мужчинами, в которых они влюблены. Большинство женщин появились бы в самом роскошном наряде с безупречным макияжем и идеально уложенными волосами.
Видеть Сидни в моем входном проеме настолько неприятно, что хочется захлопнуть дверь перед ее носом. Но видя, что ее цель не имеет ничего общего с тем, чтобы заставить меня завидовать ей, я делаю шаг назад и приглашаю ее войти.
Существует только одна причина, по которой она здесь.
– Ты здесь из-за поста в Инстаграме?
Должно быть, да. Она никогда не была здесь раньше. На самом деле, мы не разговаривали с того дня, как я прочитала всю их переписку.
Сидни качает головой, ее глаза бегают по гостиной, осматривая мой дом. Она не выглядит взволнованной, но входит в мой дом так осторожно, выглядя несколько беззащитной. Интересно, знает ли Ридж, что она здесь? Не похоже на него – позволить своей девушке явиться и сражаться за него. А Сидни не похожа на тех, кто будет сражаться в его битвах.
А это значит, что она здесь только для того, чтобы вести свою собственную войну.
– Извини, что так неожиданно появилась, – говорит она. – Я бы сначала написала тебе, но боялась, что ты запретишь мне приезжать.
Она права, но я не признаю этого вслух. Я смотрю на нее с минуту, а затем поворачиваюсь и иду на кухню.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – спрашиваю я, оглядываясь на нее.
Она кивает.
– Вода была бы очень кстати.
Я достаю из холодильника две бутылки воды и двигаюсь к своему обеденному столу. Что-то подсказывает мне, что для этого разговора больше подойдет стол, чем диван. Мы обе садимся напротив друг друга. Сидни кладет телефон и ключи рядом с собой и открывает бутылку воды. Она делает большой глоток и снова закрывает бутылку крышкой, прижимая ее к себе и наклоняясь вперед к столу.
– Что ты здесь делаешь? – я не хочу, чтобы мой голос звучал так жестко, но все это так странно.
Она облизывает губы, чтобы увлажнить их, и это толкает на мысль, что она нервничает.
– Я здесь, чтобы извиниться перед тобой, – говорит она как ни в чем не бывало.
Я прищуриваюсь, пытаясь понять, что происходит. Я провела ночь, ругаясь с ее парнем, а потом выложила фотографию в Инстаграм в момент совершеннейшей глупости, но она говорит, что пришла извиниться передо мной? Тут должен быть какой-то подвох.
– Извиниться за что?
Она быстро выдыхает, но не сводит с меня глаз.
– За то, что поцеловала Риджа, когда узнала, что он встречается с тобой. Я никогда
Я качаю головой, все еще не понимая, почему она приехала сюда с извинениями, в которых я вовсе не нуждаюсь.
– Я никогда не ждала от тебя извинений, Сидни. Это не ты была в отношениях со мной. Это Ридж был.
Губы Сидни слегка дергаются, как будто она рада, что я не охвачена гневом, но отдаёт себе отчёт, что в этой ситуации улыбка облегчения была бы неуместна. Вместо этого она кивает.
– Тем не менее, ты не заслужила того, что с тобой случилось. Я знаю, каково это, когда кто-то, кого ты любишь, предает тебя. Однажды я ударила девушку по лицу за то, что она переспала с моим парнем, а ты даже не накричала на меня за то, что я влюбилась в твоего.
Я ценю, что она так откровенна.
– Мне было трудно понять, на кого злиться после прочтения всех ваших сообщений, – признаюсь я. – Вы оба, кажется, так старались поступить правильно. Ридж рассказал о твоих предыдущих отношениях, и этот опыт сильно отличался от того, что произошло между тобой и Риджем. Твои подруга и бойфренд ставили твои чувства на последнее место в их романе, но ты и Ридж по крайней мере пытались поставить мои чувства на первое место.
Сидни кивает.
– Он заботится о тебе, – говорит она чуть громче шепота. – Он очень беспокоится. Даже сейчас.
Она делает еще один глоток воды из бутылки.
Ее слова наполняют меня еще большим сожалением о том, что произошло между мной и Риджем в эти выходные. Потому что я знаю, что он волнуется. И я чувствую свою вину, что он все еще беспокоится обо мне. И не только потому, что я не забочусь о себе так, как ему хотелось бы, но и потому, что я с самого начала взвалила это на него. Я позволила отношениям с ним начаться, зная, что, если ничего не выйдет, в конце концов, он всегда будет рядом, потому что он просто относится к такому типу людей. Я нахожусь в ситуации, когда он не может полностью уйти от меня и быть довольным этим выбором. Что должно как-то повлиять на Сидни, считающей, что она никогда не избавится от меня, пока я не сделаю этот окончательный выбор, чтобы полностью отрезать мою дружбу от Риджа. Просто невозможно полностью вычеркнуть меня из ее жизни, когда у нас все еще есть общий друг.
Я наклоняюсь вперед и складываю руки на столе, дергая себя за рукав рубашки, пока смотрю на нее.
– Так вот почему ты здесь? – спрашиваю я, глядя на нее снизу вверх. – Чтобы сказать мне, что ты хочешь убрать меня со сцены?
Я жду, что она кивнет теперь, когда я поняла причину, по которой она приехала из Остина. Ей нужно было очистить свою совесть, прежде чем вежливо попросить меня никогда больше не разговаривать с Риджем. Но она не кивает. Она не качает головой. Она просто смотрит на меня, как будто пытается придумать ответ, который не обидит меня.
– Ридж будет беспокоиться о тебе независимо от того, является ли он активной частью твоей жизни или нет. Я здесь, потому что хочу убедиться, что с тобой все в порядке. А если нет, я хочу знать, что я могу сделать, чтобы помочь в этом. Потому что, если с тобой все в порядке, Ридж не будет так сильно волноваться. И тогда мне не придется беспокоиться о Ридже.
Я не знаю, что на это ответить. Я даже не уверена, должна ли чувствовать себя оскорбленной ее словами. Она здесь не потому, что беспокоится обо мне, а потому, что беспокоится о Ридже. Часть меня хочет сказать ей, чтобы она ушла, но часть меня испытывает облегчение от того, что она это сказала. Потому что, если бы она притворилась, что беспокоится обо мне, я бы ей не поверила. Она немного похожа на Уоррена в этом отношении – откровенна до такой степени, что иногда это жалит.