Муха, или Шведский брак по-русски
Шрифт:
— Не припоминаю, чтобы запрещал курить рядом с боксом. Премию продымят — сигаретки дороже обойдутся.
Отошёл, деловито набрал номер на мобильнике. Подождал несколько секунд.
— Ну что? — спросил в трубку. — Надумал?
Петька, у себя на автосервисе, стоя рядом с загнанной на ремонт машиной, отвечал Василию по мобильнику:
— Нет, Вася, шило на мыло менять… Не хочу.
— Шило на мыло? — недоумённо и даже обиженно спросил Василий — Что за сравнения идиотские? Рехнулся?
—
— Туда-сюда? Да когда это ты прыгал-то?
— Так и я про то же. Уже двенадцать лет тут, к тому же надбавки идут.
— Тьфу! — в сердцах сказал Василий и облегчённо вздохнул. — Да я не про работу. Хотя рано или поздно я тебя на своё предприятие всё равно перетащу… Я про шведов…
— А-а, — неуверенно протянул Петька. Помолчал, оглянулся и добавил: — Ну, давай… попробуем.
Когда Валя после работы открыла калитку в свой двор, она услышала звуки стучащего топора и работающей пилы. Остановилась в удивлении:
— Что такое?
Мария Семёновна, отдыхавшая на своей табуреточке на крыльце, ей спокойно ответила:
— Вася с Петей решили вместе баню доделать.
— Да ты что!?
Обрадованная Валя тут же поставила сумку на землю и побежала в баню — новостройку.
Вася с Петей в большом, просторном, как гостиная, предбаннике орудовали инструментами. У неотделанных ещё стен уже стояли несколько свежеоструганных досок. Оба мужчины разгорячённые, жизнерадостные, вспотевшие, в майках, с сильными мускулистыми руками.
— Да неужели? — радостно спросила Валя, открыв дверь. — А что ж в каком лесу произошло?
— Все животные в наших лесах в добром здравии, Валюша — ответил Петька. — Не волнуйся. Это, вот, Вася.
— А что Вася? Ты сам не мог?
Василий посчитал нужным вставить своё слово:
— Понимаешь, Валя, когда всё время сам, настроение не то. И надоедает, и хандра заедает, и смысла не видишь.
— А теперь же какой смысл?
— А теперь на паритетных началах.
Валин взгляд выразил тревожное недоумение:
— На каких таких паритетных?
— Мы вам помогаем довести баню до ума…
— Так… — Валентина ожидала продолжения.
— А вы нам предоставляете возможность иногда попариться.
— Ой, да хоть бы и не помогали, всё равно бы парились! — обрадовалась Валентина. — Главное, чтоб огонь под котлом, наконец, зажёгся! Чтоб от раскалённых булыжников пар… аж шипел!
— Огонь уже, считай, горит, Валя, — ответил Вася, как-то странно глядя на неё.
— И булыжники уже… того… — сказал Петька.
— Чего? — не поняла Валя. — Уже тоже шипят? Пока не слышу. Ох, какими речами
— Люба тебя ждёт, Валюш, — сказал Петя. — Сегодня за вами ужин.
— Так он вроде всегда за нами.
— А вот не такой, как всегда.
— Что, с водкой? Не дам. Вы ж не пьёте.
— Нет, Валюш, — снова заговорил Вася. — Водка нам не нужна.
— А что нужно? Может, курочку зарезать? Так её ж пока ощиплешь…
— Курочка нам тоже не нужна, — ответил Петя.
— Тем более, ощипанная, — добавил Вася.
— А что ж вам тогда нужно, чем угодить-то нашим золотым работничкам?
— Нам, Валюша, — сказал Вася, — нужны две красивые женщины за нашим столом. И приятный неторопливый вечер в их компании под тихую манящую музыку.
— Ой… — Валя прямо расцвела лицом. — Да как же красиво! Зачем, вот, действительно, ходить-ездить чёрте куда за какой-то, там, непонятной красотой, когда её можно лепить дома своими собственными руками? Это ж, как пельмени — свои всегда вкуснее!
И был неторопливый вечер, и красивые, подкрасившиеся, принаряженные Валя и Люба (правда, не в новых платьях), и беседа за столом, и тихая манящая музыка, и даже медленный танец, где кавалеры меняли дам.
На другой день снова стук молотков, визжание пилы и скольжение рубанка по доске с выходящей из него длинной тонкой стружкой.
И так повторялось несколько раз. Мария Семёновна, сидя вечером на своём крылечке, иногда посматривала на светящиеся окна дома через дорогу, где на занавесках медленно покачивались тени двух мужских и двух женских фигур, и чему-то улыбалась.
В один из дней Петя с Васей снова работали в предбаннике. Был он уже почти весь отделан свежеструганными гладкими досками. Красиво выходило, добротно.
— Давай передохнём, — сказал Вася. — Открой окно, душновато.
Петя толкнул кулаком деревянную фрамугу, и она с готовностью открылась наружу.
В это время во дворе Мария Семёновна только что пересчитала указательным пальцем маленьких утят, послушно сидевших пушистыми жёлтыми комочками вокруг матери-утки..
— Так, а ещё двое где? Утя, утя! — стала звать Мария Семёновна и заглядывать то за один угол дома, то за другой. — Вот же два сорванца! Вот же не сидится им! Куда, спрашивается, опять запропастились? Может, за баней на солнышке пригрелись?
Мария Семёновна направилась за баню, стала проходить между стеной и соседским забором — как раз под открытым окошком из предбанника…
Внутри предбанника ничего не подозревающие друзья примостились отдохнуть на ещё не обработанных досках.