Муха, или Шведский брак по-русски
Шрифт:
— Так ведь интересно! Представляешь, что про шведов пишут?
— А что про шведов пишут? — Вася чуть не подавился от неожиданного поворота к злободневной «шведской» тематике. В одной руке застыла вилка, в другой нож. — Что там такое?
— У них даже за обычным, не праздничным обедом, даже в самой обычной рабочей или крестьянской семье, стол всегда сервируют со всеми положенными ложечками, вилочками, ножами, тарелочками, бокальчиками, салфетками.
Вася слушал с удивлённым вниманием.
— А у нас? — продолжала Люба, окидывая
— А что у нас? Чисто, аккуратно. Вот вилка, вот ложка. Копыта на стол не ставим.
— А подтарельнички? — Люба в качестве аргумента показала фото на странице в журнале. Отложила журнал в сторону. — Раз не праздник, то и так сойдёт? А у них каждый день праздник. Разве я так не хотела бы? Или Валя? Да красивой жизни любая женщина хочет. Где красивая жизнь, там и сама женщина красивее, и интереса к самой женщине всегда больше. А где интерес, там и внимания, и ухаживаний, и ласки всегда больше… В такой-то атмосфере и пофлиртовать не грех. Каждая женщина о таком мечтает, только вслух не говорит…
«Только вслух не говорит» — отозвалось в голове у Васи.
— Всё-таки мы ещё нецивилизованные, отсталые, — продолжала Люба. — Живём серо и… как-то… не пикантно…
«Не пикантно!»
Удивлённый и воодушевлённый Вася отодвинул тарелку, пересел поближе к Любе, приобнял её:
— А знаешь что, Любаш? Давай и в самом деле потихоньку выползать из этой дремучести. Сидим на обочине! А мир, он… он далеко вперёд ушёл, от многих предрассудков избавился. Но мы с тобой сможем догнать. Если захочешь, никто нам не помешает. Что-то ты мне подскажешь, чему-то я тебя научу… И Валю с Петей приобщим, почему бы и нет? — они же наши друзья, почти как родные. Давай? — он ласково заглянул ей в глаза.
— Давай, — Люба почему-то спрятала лицо у него на груди.
— Я тебе ещё больше скажу. На ушко. — И Василий стал что-то шептать Любе.
Она смущённо вскочила, отбежала к окну. Вася напряжённо наблюдал. Кажется, грудь её взволнованно вздымалась. Люба повернулась, прикрыла глаза рукой:
— Мне так неловко!.. Можно, я вначале спрошу у Вали?
— Конечно, Любаша! И никакой измены за спиной, всё с согласия и ведома друг друга, это же здорово! — Василий хотел уж было кинуться к Любе, но она его остановила жестом другой руки.
— Молчи, Вася, молчи… И Петя пусть молчит… Ох, я не могу, щёки так и горят!.. Вообще ничего не говорите. Ни слова! Оба! Мы с Валей найдём способ дать вам знать. Ох!..
И Люба быстро вышла из комнаты, оставив Василия глупо и счастливо хлопать глазами. Ещё немного — и он прослезится от накрывших его чувств!
Взволнованные Петя и Вася снова устроившись в уже почти отделанном предбаннике.
— Само провидение на нашей стороне, — сказал Василий. — Теперь осталось ждать сигнала.
— Может, уже завтра просигналят. А вдруг сегодня?
— Да хоть через неделю! Ради такого дела потерпим! Главное, чтобы осуществилось!
— Да понял я! Уж побыстрее бы!
Валя с Любой согласились. Правда, своё согласие выразили в своеобразной форме. Петя и Вася обнаружили в своих почтовых ящиках письма. На одном конверте крупно, печатными буквами было написано: «ПЕТЕ», а на другом также крупно и тоже по-печатному было указано: «ВАСЕ». Когда дрожащими пальцами вскрыли конверты, и там, и там на тетрадных листочках, вверху, как заголовок, было крупно и тоже печатными буквами выведено: «Мы согласны».
У обоих друзей что-то сладко шевельнулось в груди. А, может, и не в груди.
— Обсудить надо, — разволновался Василий. — Фу, прямо, воздуху не хватает! Куда бы податься?
— Айда за околицу, ну утиный пруд! Здесь рядом.
— Нет! — сказал взволнованный Василий. — Наоборот, пойдём на взгорок. — Пусть нас с тобой ветерком обдувает.
Пока поднялись, кровь ещё сильней застучала в висках.
— Я же говорил, нам сейчас без воздуху не выжить.
Петька молчал. В голове, нет-нет, да и мелькало: «Неужели Валя согласилась? Так быстро? Так сразу? Эх, Валя-Валёха, не ожидал, не ожидал…».
Но эта слабо прорывавшаяся мысль тонула в уханьях взбудораженной крови: «Но Люба-то… какие бёдра, какая грудь!». Перед мысленным взором Пети снова рисовалась Люба в пеньюаре.
У Василия же размышления были совершенно другими: «Ну, вот, Любонька, ты, согласилась, вот и хорошо. И волки будут сыты, и овечки довольны. Это и есть цивилизованный подход. Всё на паритетных началах, никакого обмана. Консенсус и даже толерантность. И при всём при этом — какая пикантность, какая пикантность! Петькина Валентина — м-м-м, это что-то! Ягодка!».
И перед мысленным взором Васи представала Валя, сбрасывающая с себя последнее лёгкое одеяние.
Но предстояло обмозговать те условия, которые в конвертах были изложены чётко, прямо по пунктам. Друзья развернули свои письма.
Петя вслух прочитал в своём письме:
— Наши условия.
Василий продолжил по своему письму:
— Полнейшее молчание. Во время подготовки к мероприятию с дамами эту тему не обсуждать.
Попеременное чтение продолжалось:
— Ночь должна быть безлунной.
— На улице не должны гореть фонари.
— В домах не должно быть света.
— Вначале приятный совместный вечер, при свечах, в красивых апартаментах (можно в предбаннике), за изысканным столом. Кавалеры должны быть в смокингах, с бабочками.
— Дальнейшее продолжение действия — исключительно раздельное, на сеновале в амбаре у тётки Нюрки. Для Васи лестница с запада, для Пети лестница с востока.
Закончив чтение, друзья прерывисто вздохнули, вытерли пот со лбов.