Муля, не нервируй… Книга 2
Шрифт:
Я пил и пил, ощущая, как горизонт двора и хрустальные люстры «Центрального» сливаются в единый пёстрый калейдоскоп. Где-то внизу там Герасим завел патефон на повтор:
— « У самовара я и моя Маша…».
Народ начал потихоньку расходиться, а артисты, обнявшись, сидели на скамейках и пели какой-то тревожный романс. Я обнаружил себя, что сижу почему-то на лестнице коммуналки. В кармане у меня лежала театральная афиша с автографом Печкина и брошюра «Коллоидные системы в
Ко мне подошла Ложкина и проворчала:
— Пошли танцевать, Муля.
— Танцуйте с Жасминовым, — буркнул я, с трудом вставая, — У меня план по бракосочетаниям на сегодня перевыполнен! Пойду спать.
Когда я, наконец, добрался до своей комнаты и рухнул на кровать, часы на кухне пробили полночь. Из-за стены доносился храп соседа, со двора слышалось хоровое пение и пьяные выкрики, а в душе зрела надежда, что завтра будет чуточку лучше.
Ну что ж, — подумал я, засыпая. — Ещё один день в этом мире прожит не зря…
Глава 18
На следующее утро коммуналка напоминала поле после битвы: в коридоре валялись пустые бутылки, обрывки бумажных цветочных гирлянд и вхлам порванный баян, забытый кем-то из гостей на этажерке. С трудом оторвав гудящую голову от подушки, я услышал, как Белла ругается с Полиной Харитоновной из-за разбитых тарелок.
— Это твой Гришка вчера ногами махал, как потерпевший! — кричала Белла.
— Он танцевал! Он заслуженный фрезеровщик и, между прочим, имеет полное право! А вот твои эти приблуды, Верка с Нонкой, скакали, как угорелые! — парировала Полина Харитоновна. — А Верка втихушку сожрала розочки с торта! Я всё видела!
Я стиснул зубы от адской головной боли и взглянул на часы — было семь утра. Сколько я спал? Часа три-четыре? По ощущениям — минут двадцать. Со стоном я уронил чугунную голову на подушку и закрыл глаза, но сон больше не шёл. Я ещё полежал немного, но потом потихоньку, со скрипом, выбрался в коридор, который совершенно по-скотски раскачивался при каждом моём движении. Там я обнаружил Герасима, который невозмутимо и меланхолично жевал хлеб с салом, сидя верхом на старом чемодане (на кухню сейчас соваться было небезопасно). Увидев меня, он расцвёл улыбкой и протянул мне стакан рассола:
— Лекарство. Выпей-ка, Муля, а то до вечера не дотянешь.
Дрожащими руками я схватил чудодейственную амброзию и припал к ней, словно к источнику жизни. И пил, пил, пил, до тех пор, пока в голове чуть не прояснилось, а земля перестала так пошло качаться.
— Ну как? — хитро прищурился Герасим и добавил, — а теперь, Муля, глотни вот это.
И он щедрой рукой плеснул в стакан из-под рассола что-то из банки.
— Что это? — с подозрением посмотрел на него я.
— Средство для укрепления здоровья, — крякнул Герасим. — Вот попробуй.
Я
— Эт-то в-водка… — прохрипел я.
— Ничего подобного! — возмутился Герасим и аж с чемодана подскочил, — это самогон! Между прочим, семьдесят пять градусов. Первак преотменнейший. У меня сват гонит.
Я еле-еле удержал его внутри и чуть не оконфузился. Слегка отдышавшись, спросил:
— У тебя разве есть сват?
— Ой, кого у меня только нету, — махнул рукой Герасим и вручил мне кусок хлеба с салом, — закусывай, давай.
Я схватил спасительное сало и алчно впился в него зубами, чтобы хоть немного унять пожар внутри.
Там нас и нашла Нонна:
— Муля! — воскликнула она, и я аж застонал — по вискам бахнули кувалды, пробивая череп насквозь.
— Не надо сегодня кричать, Нонна. Нельзя, — рассудительно сказал Герасим и разлил нам ещё по одной, — сегодня же день Анисима-Полынника. Ты забыла разве? Нужно вести себя тихо.
Я не знал, кто такой этот Анисим-Полынник, но был рад, что шуметь сегодня нельзя. Нонна, скорей всего тоже не знала, но тревожно кивнула и, на всякий случай, перестала орать.
— Будешь? — между тем спросил Герасим Нонну и многозначительно кивнул на бутылку.
— Буду! — решительно сказала Нонна и Герасим расцвёл:
— Наш человек!
Я уступил девушке место на старом чемодане рядом с Герасимом, а сам пересел на ржавые санки.
— За молодых! — провозгласил тост Герасим на правах старшего, и мы дружно выпили.
Так-то Герасим всегда был тихим и даже каким-то почти забитым человеком, но вчерашнее свадебное торжество однозначно сотворило с ним чудеса. Сейчас передо мной сидел орёл с твёрдым пламенным взглядом.
— Муля! — нарушила идиллию Нонна Душечка. — Ты когда меня с Орфеем сведёшь?
— Ещё чего! — возмутился я, — у нас уговор был? Был. Ты его выполнила? Не выполнила. С чего это я теперь должен тебя с ним сводить? Это — раз. А, во-вторых, вчера весь день была свадьба, все пили и танцевали, так отчего ты не воспользовалась ситуацией и сама его не подцепила?
— Муля, он меня избегает, — покраснела Нонна и тихо добавила, — Муля, если ты меня с ним не сведёшь, я покончу жизнь самоубийством!
Вот терпеть не могу столь примитивные и наглые манипуляции. Я укоризненно посмотрел на Нонну, но та выдержала мой взгляд и вздёрнула подбородок:
— Муля, я не шучу! — сварливо прошипела она, — у меня сейчас ситуация — или пан, или пропал! Так что если не познакомишь — в петлю полезу!
Герасим аж икнул и торопливо разлил нам ещё самогона.
— Так, — сказал я, — рассказывай давай.
— Что рассказывать? — на глазах Нонны появились слёзы, — тебя это вообще никак не касается!