Муля, не нервируй… Книга 3
Шрифт:
А я добавил с наивным видом:
— Ну, ваша мама говорит, что вы так любите театр.
Вместо неё ответила Анна Васильевна:
— О, да! Валентина просто обожает античные трагедии.
Глядя на Валентину, я бы предположил, что до этого момента она даже не подозревала об их существовании.
И в этот момент вмешалась чета Красильниковых. Ранее, они всё больше молчали, отделываясь общими фразами, вели светскую беседу ни о чём. А тут, видимо, сочли, что уже пора вступать в борьбу.
Матильда Фёдоровна, монументальная
— А вот Таня мечтает стать актрисой.
Таня, крупная девушка, явно старше Мули, и которая в будущем обещала стать не менее монументальной, чем её мать, послала мне ослепительную улыбку. Её можно было бы назвать даже красивой, если бы выражением лица и общей пучеглазостью она не была бы так похожа на свежезамороженного палтуса. Причем не просто свежезамороженного палтуса, а очень удивлённого свежезамороженного палтуса. Таня была просто копией отца, к сожалению.
— Чудесная мечта, — вежливо ответил я, а потом мстительно добавил. — Уверен, что ваш типаж вызовет интерес у режиссёров кино.
Таня зарделась. Это выглядело очень мило. Если вы когда-нибудь видели смущённого палтуса, который, к тому же, зачем-то зарделся.
А вот Анну Васильевну такое положение вещей совершенно не устраивало, и она торопливо сообщила:
— А наша Валентина очень красиво играет на скрипочке.
— А наша Ниночка — на рояле! — моментально взвилась Ирина Семёновна и победно посмотрела на соперницу.
— А на чём играет Лариса? — ради справедливости и больше даже из вежливости спросил я.
За столом повисла неловкая пауза. Видно было, как Анна Васильевна торопливо сочиняет подходящий ответ, как вдруг раздался спокойный голос Ларисы:
— Я ни на чём не играю. Терпеть не могу всё это.
— А что же вы тогда любите? — спросил я, чтобы помочь девочке выйти из щекотливой ситуации, в которую она попала по моей вине.
— Химию, — серьёзно ответила Лариса, хоть и смущённо.
Ирина Семёновна громко и насмешливо фыркнула, поэтому я не смог не поддеть вредную тётку:
— Прекрасное увлечение, — похвалил я девочку и мстительно добавил. — Для нашей семьи химия, между прочим, имеет огромное значение. Мой дедушка по маме был известным учёным-химиком, академиком и профессором. Моя тётя Лиза — знаменитый учёный в Цюрихском университете.
И видя, как закаменели лица присутствующих, добавил:
— Она старый коммунист, друг советского народа.
Все расслабились, заулыбались, и мои ставки на брачном рынке моментально взлетели до заоблачных высот.
Матильда Фёдоровна подключилась теперь более активно и проворковала своим глубоким, грудным голосом:
— Муленька! А что же вы не едите? А давайте я вам рагу положу. — И она схватила унизанными перстнями пальцами какую-то плошку и принялась торопливо
— А бутербродик с икоркой будете? — утвердительно сообщила она и потянулась на дальний конец стола, невзначай задев меня своей необъятной грудью.
Я посмотрел на тарелку, которая теперь по высоте и консистенции больше напоминала пресловутое «Ласточкино гнездо» и подавил вздох.
А разговор за столом тем временем коснулся нового сорта брюквы (просто там стояло блюдо с фаршированной горошком брюквой, все попробовали, восхитились и разговор сам по себе переключился на брюкву).
— А я вот недавно вернулся из Кольского полуострова, — рассказывал похожий на палтуса мужчина (только не на удивлённого, а больше на свирепого) и я сразу понял, что это отец Танечки, товарищ Красильников.
— И что там? Зима и снег? — хохотнул Адияков, обрадованный, что можно хоть немного нормально поговорить.
— Конечно зима, там все девять месяцев зима, — кивнул Красильников и наложил себе добавки брюквы с горошком, — и представьте себе, они там летом собираются выращивать брюкву!
— На Крайнем Севере? — ахнула Надежда Петровна. — У них разве бывает лето?
— Мало того, за Полярным кругом! — азартно заблестел глазами Красильников, — причём им мало вырастить просто брюкву, они собрались Куузику выращивать! И это за два месяца, пока у них лето.
— А кузика — что это? — поморщилась Надежда Петровна. Она в своё время лодырничала и сейчас очень не любила, когда наружу вылезала её общая безграмотность.
— Это гибрид такой. Правильно называется брюква Куузику. — Охотно пояснил Красильников, — когда скрещивают брюкву с турнепсом…
Он хотел ещё добавить что-то о чудо-гибриде, но Анна Васильевна, Ирина Семёновна и Матильда Фёдоровна, видя, что моё внимание переключилось на вопросы выращивания гибридной брюквы в условиях Заполярья, категорически взбунтовались.
— Муля, а вы что больше любите, брюкву или капусту? — невпопад влезла в разговор Матильда Фёдоровна и тут же добавила. — А вот наша Танечка…
Её супруг с досадой крякнул и прервал рассказ о чудесных свойствах Куузику прямо на полуслове.
За столом повисла неловкая пауза, но недолго. Инициативу радостно перехватила Анна Васильевна, которая начала рассказывать, как Валентина в детстве любила капусту.
Глядя на Валентину, я даже не сомневался, что любовь к капусте она пронесла через всю свою жизнь. Как, впрочем, и к остальным продуктам питания.
— Муля, а вы с какими артистами знакомы? — задала вопрос Ирина Семёновна, — вы же все театры контролируете, мне Надежда Петровна рассказывала.
— Да я почти всех понемножку знаю, — пожал плечами я, — по работе изредка действительно приходится пересекаться. Но не сильно близко.
— А с кем больше всего? — влезла в разговор Таня и заработала от матери одобрительный взгляд.