Муравей в стеклянной банке. Чеченские дневники 1994–2004 гг.
Шрифт:
– Я помню твоего деда! Мы дрались почти каждый день! Ох, и доставалось же мне, – радостно сообщил старик Азиз. – Какие хорошие были времена! Мы были молоды, и в республике был мир!
Мне стало приятно, что пожилой господин так лестно отзывается о старом друге. Выяснилось, что в настоящее время Азиз работает в приемной правительства. Он сразу решил помочь мне с работой, пообещал познакомить с руководством нового канала ТВ, который открывается в Грозном. Также Азиз взял мое заявление на имя А. Кадырова о нашем бедственном положении и обещал передать в соответствующий отдел.
Дома
20.03.
Мне исполнилось 19 лет!
Поскольку у нас нет даже пакетика с чаем, чтобы выпить его без сахара, мы сегодня встали в 6.00 утра и отправились на Северный базар.
Сосед Джамалай продавал детали для машин в одном ряду торгующих, мы же в другом стояли с остатками книг. Из домашней библиотеки, несмотря на все войны и разрушения, сохранились чудом два тома историка Карамзина, купленные еще в СССР, в антикварном магазине моим дедом. Когда-то, в десятитысячной домашней библиотеке деда Анатолия, было двенадцать томов Карамзина “История Государства Российского”, изданного в XIX веке. Я читала их ребенком. Перечитывала в ранней юности, под бомбами!
Теперь же мы с мамой, дабы не умереть от голода, продали эти два тома за 500 р. какому-то чеченцу, пришедшему на Северный базар и увидевшему реликвию нашей семьи.
– Я продам их в Москве и заработаю! – сообщил нам безвестный покупатель, но нам было все равно.
– Мы купим хлеба и картошки – сказала грустная мама. – Книги жаль. Они – память о моем отце и нашем доме.
Больше мы ничего не продали. Остальной товар – никому не нужный хлам.
Когда собрались уходить, неожиданно подбежал Вегетарианец и, узнав про день рождения, торопливо сунул обрадованным старушкам рядом по 50 р., а мне подарил 300 р. со словами “Ради Всевышнего”, после чего так же торопливо убежал.
21.03.
Я родилась в день весеннего равноденствия 20 марта. Роды у мамы были тяжелые.
– Больше всего я хотела спать, – вспоминает мама. – Но не получалось. И вдруг сон… Словно из воздуха, возник высокий старик в длинном белом плаще. Он был похож на мудреца или волшебника. Голову его украшал тюрбан, а в руках он держал чашу. Чаша медленно наполнялась чистой водой. Наполненную, он протянул ее мне и сказал:
– Испей!
Я взяла в руки чашу и очнулась: в этот момент ты рискнула показаться на свет.
22.03.
Опять скандал в родной газете!
Царица и Моргана кричали, что не сплетничали. Пообещали, что подадут на меня в суд за клевету.
– Я не врунья! – визжала Моргана, как кошка, которую схватили за хвост. – Я никому не говорила, что ты “проститутка и у тебя двое детей от боевика”!
Тогда я спокойно сообщила, что у меня действительно нет детей и никогда не было мужа, зато есть кассета в диктофоне, и даже предложила ее совместно послушать.
По записям магнитофонной кассеты стало ясно,
Царица попыталась вытолкать меня из редакции силой, на ходу покрикивая:
– На диктофон нас записываешь, сволочь?! Я тебе покажу!
Но мама, которая ждала меня на улице, не растерялась. Услышав шум, она вбежала на помощь и успела сказать о националистических настроениях в редакции, клевете и махинациях с зарплатой, а также о том, что надо об этом сообщить в правительство.
После этого наступила гнетущая тишина, а потом все присутствующие опрометью разбежались кто куда. Мы, поняв, что больше никто не спорит, тоже ушли.
Были у Лейлы. Она угостила нас вкусным борщом.
В пятницу, 19 марта, к нам в Школу корреспондентов пришел фотограф Эмзиф, хороший знакомый Морганы и Царицы. Должна была быть общая фотография к огромной статье о нашей школе и ее выдающихся выпускниках. Все девушки-чеченки, учащиеся на корреспондентов, были без платков! Даже легкие косынки не украшали их красивых причесок. Одна я, как обычно, сидела в большом платке.
– Я в платке никого фотографировать не буду! – сразу заявил Эмзиф. – У нас тут Европа!
– А я его не сниму! – сказала я.
– Значит, на фотографии школы тебя не будет!
Но я платок так и не сняла. Просто меня не будет на их фотографии. Ведь я Чечне – непризнанная дочь.
23.03.
Мне ночью на 20 марта приснился сон.
Я оказалась в Египте, внутри Пирамиды. Там есть саркофаг. В нем я очнулась. Я лежала и чувствовала, как невиданной силы энергия проходит сквозь меня. У меня раскрылся лоб (в какой-то момент я наблюдала за своим телом со стороны), и внутрь, скручиваясь спиралью, вошел белый свет. Это повторилось дважды.
После этого я оказалась совершенно в другом месте. Вокруг были долины и холмы, едва проросшая зеленая трава. Я стояла в белоснежной тунике на возвышении.
Худенький юноша в одежде, которую носили на Руси в XV–XVI веках, появился и поклонился мне. У юноши были длинные волосы, и выглядел он как пастух или земледелец.
– Ты должна сделать выбор, – сказал он.
После этих слов он положил у моих ног четыре стрелы. Каждая из них указывала направление сторон света: Север, Юг, Запад, Восток.
Поначалу я была склонна выбрать Восток, но, немного поколебавшись, выбрала Север.
– Выбор Пути сделан, – сказал он. – Сила Севера будет с тобой!
И он протянул мне Северную стрелу.
24.03.
Началась сессия!
На днях я встретила Вегетарианца и Дракошу. Вегетарианец вежливо поинтересовался здоровьем мамы и был таков. Дракоша сообщил, что у него задание и он уедет. Я пожелала ему удачи! Может, мы еще встретимся?
– Ты обязательно будешь жить в Москве! Я видел это в будущем. Наше будущее – всего лишь матрица. Тому, кто умеет видеть, нет труда посмотреть – сказал он, прощаясь.