«Муромцы» в бою. Подвиги русских авиаторов
Шрифт:
7.разбито орудие противоаэропланной батареи. Батарея в ночь снялась и ушла, не поддержав оборону послед-
ней линии перед городом;
8.главная улица оказалась заваленной трупами людей и лошадей, разбитыми повозками. В городе
произведены пожары и паника;
9.дано донесение генералу Флугу о немедленной атаке Бучача, благодаря чему захвачены пленные, имущество
и, благодаря панике, не взорванный туннель у самого города;
10.25 мая подбит неприятельский истребитель
Все это показывает, что может дать авиация, особенно тяжелая, в период наступательных операций,
перенося огонь тяжелых бомб туда, где он необходим и куда тяжелые батареи достать не могут, разрушая в
тылу пути сообщения и одновременно ведя разведку. Главное же, по свидетельству штаба армии, разгром
артиллерией Язловецкого укрепленного выступа был произведен «...благодаря прекрасным фотографиям,
доставленным «Ильей Муромцем II» 5 мая 1916 года». (Фотографы — штабс-капитан Колянков- ский и
моторист Терентьев.)
ПОЕЗДКА НА ПОЗИЦИИ
Началась наша мирная жизнь. Корабль из рук вон плох — надо пересматривать. Поехали мы смотреть
взятые позиции, наделали снимков. Жаль только, что не поехали раньше. Трупы уже убраны; масса имущества
свалена в кучи. Пили пиво в Бучаче и ужасались действию наших бомб. Проехали на противоаэропланную
батарею у вокзала. На месте орудия — громадная воронка. Но следов никаких. Увезли орудие или же взяли
наши, добиться не смогли. Ночевали в Бучаче.
Ночью у Езержан доехали до наших цепей. Видели отход 1-го Кавалерийского корпуса. «Нельзя идти,
там стреляют!» — сказал кто-то. Напрашивался вопрос: а что, вы думали, там будут делать? Зло взяло, и
утром поехали в Яз- ловец. По дорогам ужасные вереницы раненых. Их везут автомобили, линейки, пустые
артиллерийские ящики. И все же по обеим сторонам дороги сплошные вереницы. Оказалось, что подошли
свежие немецкие части и остановили наше наступление. Язловец в развалинах и догорает. Масса откуда-то
появившихся жителей роется в разрушенных домах, вынося разный скарб. Вид унылый. Видели артилле-
рийский наблюдательный пункт, разбитый прямым попаданием нашей шестидюймовки. Бетон не выдержал.
Видели первую линию окопов, вдребезги разбитую нами. Через 300—500 шагов бетонные казематы для
пулеметов. Бетон цел, но казематы завалены землей и полны трупов. Это действие последних залпов
газовыми снарядами. Сделал ряд снимков.
Какая масса брошенного имущества! Вещевые мешки, сумки, патронташи, фляги, бутылки. За
окопами везде огородики, а между окопами посажена картощка. Видели офицерский блиндаж, обнесенный
забором из белой березы, тут же — садик. Ход сообщения такой глубины, что позволял
линию верхом. Окопы чистенькие. На неразбитых участках крутости отделаны плетнем. Много стальных
щитов.
В разбитых же местах точно все вспахано. От окопов и следа нет, только палки от плетней валяются.
Из блиндажей несется зловоние, около валяются кровавые тряпки, и оттуда навстречу вылетают со зловещим
жужжанием крупные зеленые мухи. Скорей назад! Вот опять участок Язлов- ца. Разрушенные хижины, и
между ними замаскированная батарея. Орудия (гаубицы) уже увезли. Это та самая батарея, которую я угостил
трехпудовой осколочной. Ну и блиндажи они нарыли] Около блиндажей — кровавые тряпки и опять мухи.
Скорей прочь! Пространство между окопами сплошь красное. Это маки, крупные красные маки, точно следы
крови, пролитой здесь.
Вот и наши окопы — узенькие, подпертые чем попало.
Тряпки, остатки гнилья. Окопы уже не грозные, утратившие смысл. Уже и проволока как-то обвисла.
Наши окопы уже и беднее, но накопано много. Тут же одинокая могилка. Низенький крестик, доыечка и
надпись: «Разведчик... полка, убит при взрыве фугаса». Вероятно, осталось так мало, что дальше нести не
стоило, тут же и похоронили. Вспомнилось, как рассказывали в штабе: вс рнулись разведчики, выкопали три
фугаса и принесли с собою. «Да вы дураки! Там еще такие должны быть, что, как наступишь, так взорвется».
«Никак нет, — отвечают, — мы все место кругом вытоптали». Вероятно, один из таких вытдптывате- лей
оказался менее удачливым. Дальше кресты, кресты, — целые леса крестов, и маки, чудные крупные красные
маки.
Едем дальше. Деревня Доброполе: на карте вот тут, а ее нет. Наконец, подъезжаем к развалинам
костела и видим, что кругом действительно была деревня. Была, а теперь ее нет. И все быльем поросло, и
опять маки. Прибавляем хода. Слева угрюмый Буркановский лес, и на дороге аншлаг: «Дорога
обстреливается, днем не ездить!» На дороге кое- где воронки. Бурканов хмурится, но молчит, и мы облегченно
вздыхаем, когда, свернув вправо, теряем его из вида.
«Илья Муромец II». Колодзиевка, 1916 г.
Вот и живая деревня. Оживленная масса солдат. Но и тут несколько разбитых домов: это Бурканов
достает дальнобойными. Здесь однажды стали истребители отряда Орлова. Три дня жили по-хорошему. На
четвертый, часа в четыре дня, как дали тяжелыми, так аппараты пришлось вести на руках бегом по полю,