«Муромцы» в бою. Подвиги русских авиаторов
Шрифт:
—
Почему в нас не стреляют? Правильно ли мы идем?
На этот раз я опять огрызнулся: только поймал упущенный окоп, а тут бегай в пилотскую!
—
А я почем знаю? Идем хорошо!
В это время на нас огрызнулась из четырех орудий станция Мечицув, и Панкратьев сразу успокоился.
А я побежал обратно ловить свои окопы. Кстати, тут же пришлось наносить тяжелую батарею.
Дело оказалось очень просто. К немцам подходит из- под солнца аппарат. Русские его обстреливают.
Зачем
в немалое смущение.
Идем по Золотой Липе. Мимо проходят Потуторы, Котов, Вожакув, Носув. Виднеется уже Завалув.
Вдруг, чтс это? Пехота? Конечно, пехота. Настоящие биваки за горкой, да какие громадные! Тут много: раз,
два... не меньше пяти батальонов. И стоят, как стаивали лет 50 тому назад Бегу к фотографам, прошу снять
особо, отмечаю на карте Но вот поворот позиции к юго-западу. Доходим до Пано- вице и поворачиваем домой.
Уже давно бродим, как бы с бензином неувязки не было! Сегодня чистая разведка, ни одного патрона даже не
выпустили, особенно боялись спугнуть бивак пехоты.
Дома удивительно радостное настроение. До позднего вечера возня с расшифровкой и подклейкой
отлично вышедших, несмотря на мглу, фотографий. Правда, и высота у нас была небольшая. Нет, все-таки
каково — 45 верст позиции в один полет, да еще разведка с полным комфортом, как с балкона пятого этажа.
Оказывается, большие машины и для этого весьма недурны. Могут не только бомбы таскать.
Штаб доволен и сообщает, что по телеграмме были взяты пленные, которые и подтвердили прибытие
дивизии турок. Наши еще нажимают. Немцы подаются назад. Опять массы пленных. Штаб просит
перебраться в Микулинце, так как сам перебирается в Тарнополь. 7-го вылетаем в Микулинце. Но по
телеграмме — отставить, и в тот же день обратно. Павлик перелетел туда на «Сикорском-16» вполне
благополучно, но при возвращении заплутал. Мы издеваемся на тему, что около Микулинце не было Ходач-
кова (деревня около Колодзиевки, по которой всегда ориентировался Павлик). Штаб остается в Бучаче, куда он
переехал, и просит нас перебираться поближе.
Ищем аэродром. Побывали в Монастержиско. Жители рассказывают ужасы наших налетов,
показывают развалины и блиндажи, которые они нарыли. При нашем приближении от коменданта города
высылался трубач на лошади, возвещавший приближение «страшного суда». Все колокола поднимали звон —
сигнал прятаться. Рассказывали о взрывах склада снарядов, прибавляя: «Жить не можно было». Хотели было
снять показания, особенно с местного ксендза, который сперва охотно рассказывал, но, увидав, что
записывают, тотчас
никак не дается.
Аэродромов и помещения вблизи Монастержиско нет. Возвращаемся назад и долго говорим о
парадных встречах в Монастержиско с колокольным звоном и трубными звуками, опять же и пальба,
очевидно, бывала немалая.
Наши рыболовы вытащили из пруда в Колодзиевке винтовку, потом другую. Придрались к случаю,
тем более что управляющий давно уже вел себя невозможным образом, с явной наклонностью к шпионству.
Один раз мы его даже арестовали в его квартире с приставлением часового, за то, что, несмотря на наши
указания, он велел наметать стога сена на аэродроме. Предложили немедленно убрать. Он сказал, что это
невозможно сразу, будет убрано в три дня. Через 4 часа по приставлении часового стога оказались убранными,
и часового сняли. Теперь же немедленно дали знать в штаб, а сами достали сети, спустили наполовину пруд и
занялись ловлей рыбы. Целых три дня питались отличной рыбой, правда, вытащили еще одну винтовку и ка-
рабин. Пан сидит под арестом у начальника гарнизона в Скалате. Но обыватели говорят, что его скоро
выпустят.
13-й корабль нашел аэродром и дом в Чорткове. Мы туда перелетели, но это все никуда не годится.
Сейчас же поехали в Ягельницу и нашли вполне пригодным замок и аэродром около. Тотчас же перелетели
туда. А 13-го все нет. Погода неподходящая. Угнали у них оставшийся автомобиль «Фиат». На другое утро
корабль показался в воздухе!
12 августа летали над облаками в районе Иезуполь- Маркова. Федоров что-то видел сквозь облака. Я
не успел ничего толком рассмотреть. При этом нас всю дорогу отчаянно качало. Наши ездили на юг во вновь
взятые города. По дорогам — вереницы пленных. Австрийцы идут с песнями и цветами, немцы — в строгом
порядке, офицеры отдельной группой впереди. Утром на ночевке наши попали под бомбы. Публика
издевалась над Павликом, принявшим это дело всерьез и делавшим большие глаза на каждый разрыв.
Вообще, Павлик за свою простоту часто подвергался мистификациям. Вот, например, история с
мухами.
—
Павлик, обрати внимание, как мухи боятся артиллерийского обстрела.
Павлик поражен:
—
Как так?
—
Да очень просто: смирные становятся, руками брать можно, никуда не летят.
И вот в первый же после этого разговора полет, как только начался артиллерийский обстрел, я ему и
говорю: «А ну, посмотри на мух!» Павлик протягивает палец, трогает муху. Она не летит. Он поражен