Муза для чудовища

Ли Марина

У меня во рту стало сухо, и я изрядно отпила рому из своего бокала.

— А потом это во второй раз случилось, и в третий. Он клялся, что в последний раз. На коленях снова ползал, а я верила, как самая последняя идиотка, у которой в голове не мозги, а розовая сахарная вата. В последний раз он проиграл так много, что я была вынуждена заложить в банк квартиру деда.

Дашка побледнела, наклонила голову и упрямо продолжила:

— Когда дед об этом узнал, у него сердечный приступ случился и… и он… Из-за какой-то дряни, понимаешь, Агата, которая

даже ноготка его не стоила. Из-за мерзавца, что из меня все жилы вытянул, в дешёвую шлюху превратил… Ну, я и…

Девчонка поддёрнула рукава домашнего свитера, обнажая белые кривые шрамы на запястьях.

— А вчера, когда мы с Джеро с кладбища возвращались, увидела его возле стоянки, и в голове потемнело от ярости. Понимаешь, он живой, здоровый, наверное, новую дуру себе нашёл, а деда нет и не будет уже никогда… Знаю, как свинья поступила, не подумав о том, какие проблемы у нас у всех мoгут возникнуть… Но тогда я вдруг поняла, что не себя надо было жизни лишать тогда… Жаль, что не получилось.

Дашка с мрачным выражением на лице потянулась за бутылкой, чтобы налить себе ещё, а я будто онемела. Смотрела на неё и не знала, что сказать. Любые слова утешения в этой ситуации казались бы чем-то пошлым и неуместным.

— Так что вот так, Агата, — хмыкула Дания. — Всё ещё хочешь дружить со шлюхой?

— Дура, — разoзлилась я. — щё раз скажешь что-нибудь подобное, и на собственной шкуре узнаешь, что бывает, когда я злюсь.

У меня зазвонил мобильник и я, радуясь короткой паузе в нашем непростом разговоре, потянулась к трубке.

— Вы почему из больницы ушли, не дождавшись меня? — возмутился Джеро мне в ухо. — Агата, мы же договаривались, что…

— Иан, я сейчас не могу говорить.

Он осёкся.

— Ты злишься?

— Нет.

— Я сейчас приеду.

И почему мужчины никогда не верят, если на вопрос «Ты злишься?» получают отрицательный ответ?

— Не нужно, пожалуйста, — взмолилаcь я. — У нас тут с Дашкой девичник, и присутствие мальчиков не приветствуется.

— Нам с понедельника с тобой работать вместе, помнишь? — после секундной паузы ворчливо напомнил Иан.

— Я всё помню, правда. Но давай утром. Или в обед. Очень тебя прошу.

Мы попрощались, после чего я положила телефон в карман и посмотрела на молчаливо упивающуюся моим ромом и своим горем Дашку.

— Дал же Бог подружку-дуру, — проворчала я, качая головой. — Надо было раньше мне обо всём рассказать, я бы сама попросила Иана, чтобы он твоего Козла на джипе переехал.

Дания невесело хохотнула. Радует, что она хотя бы не исправляет фамилию этого урода. Кстати, об уродах.

— Ты ведь не из-за него Ингвара сегодня прокатила, правда? — подозрительно сощурившись, спросила я. — Ты же не хочешь мне сказать, что всё ещё по нему сохнешь?

— С ума сошла! — возмутилась Дания. — Совсем не поэтому!

— А почему тогда?

— Потому что! Думаешь, ар Эрато обрадуется, узнав, под сколькими мужиками побывала его половинка? Да он после этого даже

смотреть на меня не захочет!

Я покачала головой.

— Бестолочь ты, Дашка. Сама подумай: эти ушлые ары, пока я в больнице лежала, столько всего про меня нарыли, даже про коллекцию нижнего белья не забыли… Неужели ты и в самом деле думаешь, что Эрато не знает твоей истории? Ой, не бледней ты, ради всего святого! Эрато нормальный мужик… ну, по крайней мере, иногда он им бывает. Уверена, он сделал выводы и во всей этой истории pасставил правильные акценты, а если нет, — я хлопнула ладонью по столу, — то он такой же козёл! И прекращай ныть! Давай лучше что-нибудь зубодробительное поставим.

— Deathgaze? — тут же оживилась Дашка.

Всё, что угодно, пусть даже альтернативный японский металл, лишь бы убрать это несчастное выражение с лица подруги.

Той ночью я сделала для себя несколько неожиданых открытий: в «Олимпе» на удивление толстые стены, потому что никто из соседей не пришёл возмущаться из-за громкой музыки и пьяной подпевки; оказывается, я могу выпить пол-литра рома и выжить; просыпаться с похмельной головой после трёх часов сна под дикий вой будильника и стук во входную дверь — это, я вам скажу, то ещё удовольствие.

С трудом продрав глаза, я дотянулась до мобильного, чтобы отключить будильник.

— Господи, что ж мы напились-то так вчера? — моим голосом можно было ножи точить, клянусь, скрипел он, как наждачка очень высoкого качества.

— Не вчера, а сегодня, — исправили меня, и я, опустив взгляд, обнаружила на своём прикроватном коврике свернувшуюся калачиком Дашку.

— Ты что тут делаешь?

— Чёрт его знает, — моя собутыльница, постанывая, перетекла с пола на кровать, — по-моему, ты сказала, что боишься спать одна… Или это я сказала?.. Да ёкина мышь! Кто там так ломится?

Действительно, судя по звукам, доносившимся из коридора, незваный гость уже молотил по двери ногами.

«Сейчас встану, доползу до двери и убью», — решила я и поплелась к выходу. Каждый шаг, каждый резкий стук отдавался в моей несчастной голове такой болью, что я раз и навсегда зареклась пить что-то крепче крюшoна.

— Да иду я, иду, — просипела я, хватаясь за ручку и одновременно поворачивая головку замка.

Распахнув двери, я испуганно вскрикнула и торопливо попятилась назад, опасаясь быть раздавленной ввалившимся в коридор Эрато.

— Какого чёрта?

Мой начальник был в помятом жизнью костюме, небрит, лохмат и в дымину пьян. В одной руке он держал бутылку розового шампанского, а в другoй букет из воздушных шариков.

— Ты почему в таком состоянии? — возмутилась я.

— Кто? — Ингвар поднял на меня муто-красные глаза и пьяно моргнул. — Я?

«Ну, не я же!» — мысленно возмутилаcь я, но увидев своё отражение в зеркале, благоразумно промолчала.

— Криспин — сволочь, — Ингвар тяжело вздохнул. — У него сын родился. Вчера. Я сразу не планировал идти, а только потом… Гори оно всё гаром!