Муза

Скотт Эмма

empty-line/>

Взгляд Амбри был устремлен в пол. Когда он поднял глаза на меня, выражение его лица стало кислым.

"Не смотри так чертовски благодарно. Я сделал это только для того, чтобы получить то, что хотел". Он кивнул на портрет. "И тебе не стоит рассчитывать на то, что я сделаю это снова, если они вернутся. Тебе придется сопротивляться". Его взгляд буравил меня. "Если какой-нибудь демон попытается заманить тебя на боль, Коул, сопротивляйся".

Я практически слышал остальную часть его мыслей.

Включая

меня.

"И это решение?"

"Это начало. Демоны не изобретали человеческие страдания, насилие или зло. Как я уже сказал, мы только разжигаем то, что уже существует в тебе".

"Зло?" сказал я. "Я не знаю об этом".

"Правда?" ехидно сказала Амбри. "Если у людей нет своего рода зла, тогда объясните мне родителей, которые кричат как разъяренные банши на спортивных соревнованиях своих детей".

Я хихикнул. "Ты меня раскусил. Наверное, мне нравится думать, что люди по своей сути добрые".

"Даже убийцы?"

Я пожал плечами. "Не знаю. Я, конечно, не оправдываю никаких преступлений, но в мире очень много боли. Как будто кто-то наносит травму своему ребенку, а ребенок вырастает и тоже наносит травму, и так до бесконечности. Не каждый раз, но достаточно. Но если бы можно было вернуться к началу этой нити и разорвать цикл, то не было бы столько боли вообще."

"Ты говоришь довольно снисходительно".

"Я просто пытаюсь осмыслить все это", - сказал я. "Убийству нет оправдания, и мне, конечно, не жаль насильников или растлителей детей. У этих ублюдков должно быть свое место в аду. Эй, может быть, ты можешь подтвердить..."

Я выглянул из-за мольберта. Амбри стал белым, как простыня. Белым, как он сам, когда был демонической сущностью.

"Амбри, привет", - сказал я, делая автоматический шаг к нему. "Ты в порядке?"

"Мне хватит на один день". Он отбросил трость в сторону и переоделся из одежды восемнадцатого века в элегантный черный костюм. Он изменил свое поведение так же быстро; бледность исчезла, заставив меня задуматься, не привиделось ли мне это.

"В любом случае, пора заканчивать", - сказал он. "Ужин прибудет в любой момент".

"Какой ужин?" спросил я, вытирая руки о салфетку. Я осторожно натянул лист бумаги на портрет, скрывая его от Амбри.

"Сегодня канун Рождества", - сказал он. "Разве это не традиция - пировать в этот день?"

"Ты не ешь".

"Но ты ешь", - сказал Амбри. "И я могу есть, просто это лишнее. И безвкусное. Еда начинает терять для меня свой

вкус". Его взгляд встретился с моим. "Я становлюсь менее человечным с каждым днем".

"Может быть, нет. Может быть, просто прошло слишком много времени". Я неубедительно улыбнулся. "Не сдавайся".

Мгновение повисла тяжелая пауза, а затем он пересел на коктейльный столик.

"Алкоголь все равно имеет какой-то вкус. Не то чтобы он приносил мне какую-то чертову пользу". Он налил себе рюмку бренди и выпил ее. "Хочешь?"

Я покачал головой. "Я не очень люблю пить".

В дверь постучали, и два официанта вошли и принялись за работу, накрывая стол к ужину в пространстве между кухней и гостиной.

"Амбри, это уже слишком", - сказал я, глядя, как они накрывают на стол, достаточный для дюжины гостей. "И мы сказали, что никаких подарков, помнишь?"

"Мы не клялись мизинцем", - сказал он. "Кроме того, это не твой подарок. Это."

Он жестом показал своим бокалом с коктейлем в угол комнаты, где из-за каденции выглядывал плоский, квадратный подарок, завернутый в черную бумагу с кроваво-красным бантом.

"Амбри, черт возьми. Ты и так сделал слишком много. А мы заключили сделку".

"Пожалуйста. Как будто ты сам не нарушил клятву".

Я начал протестовать, но вместо этого рассмеялся. "Откуда ты знаешь?"

Он усмехнулся. "Я не знал. Ты просто сказал мне".

"Придурок!" Я шлепнул его по руке. "Ладно, ты меня поймал. Но это не будет так мило, как то, что это было. Просто предупреждаю".

"Я уверен, что это будет очень подарок Коула Мэтисона", - пробормотал он в свой бокал. "Продуманный и идеальный".

Официанты закончили расставлять блюда. Амбри расплатился с ними, а затем жестом пригласил меня сесть за стол, уставленный индейкой с начинкой, теплым хлебом, зелеными бобами альмандин, жареным картофелем и рождественским пудингом.

"Ну что, будем?"

"У нас будет ужин, который ты не сможешь попробовать?"

"Считай это последним ужином, в некотором роде".

Я поднял голову. "Что, черт возьми, это значит?"

Амбри пожал плечами и налил вино. "Я не шучу. И кощунственно. Немного дьявольского юмора. Перестань думать, Коул, и ешь".

Неохотно я отпустил его - запахи и тепло еды отяжеляли мое сердце.

"Что беспокоит тебя сейчас?" потребовал Амбри. "Разве это не вкусно?"