Музейная ценность
Шрифт:
Мы дошли до антиквара. К тому времени мое настроение стало, как говориться, выше крыши. А Ева почему-то была очень напряженной.
– Юра, у меня плохое предчувствие. Давай вернемся. Мне все эти дни сны плохие снятся. И все про булавку. Я, конечно, не могу тебя заставить, но могу посоветовать.
– Ладно, - сказал я.– Мы там долго не будем, просто узнаем стоимость, пролистаем один-два каталога и вернемся.
Договорились?
– Хорошо, но все равно мне не хочется.
– Да не придавай ты такого значения предчувствиям! Мало ли что может показаться. Так
Я позвонил. Через минуту дверь открылась, и на пороге появился Генрих Модестович.
– А, это вы, молодые люди! Здравствуйте-здравствуйте!
Несказанно рад вас видеть!
– Здравствуйте, Генрих Модестович!– хором ответили мы.
Старикашка пригласил нас войти, и мы уже знакомой дорогой отправились в лабораторию. Там было тихо, очень светло и пахло чем-то жженым.
– Юра, пожалуйста…, - антиквар сделал предлагающий жест, что скорее всего означало «клади булавку на стол». Я так и сделал. С каким-то удивительным трепетом, как в первый раз, он провел по ней корявыми пальцами.
– Великолепная вещь!
– Вы правы, Генрих Модестович. Но нельзя ли выяснить ее стоимость?– не унимался я.
– Боюсь, Юра, что это будет сделать довольно-таки сложно.
Несколько щекотливый вопрос. Быть может, вы будете столь любезны, что позволите мне не торопиться?
– Конечно-конечно, - смутился я.
Теперь старикашка мне даже нравился. Не знаю почему, может, оттого, что он стал серьезнее к нам относиться. Это было достаточно заметно и, конечно, приятно.
В этот раз он не доставал никаких реактивов, просто сверял цвет камней, стучал по ним разными приспособлениями, измерял, просвечивал. Мне все эти операции были жутко непонятны, но спрашивать я не решался, мало ли, вдруг ругаться начнет.
Так мы просидели или простояли, у меня же места не было, достаточно долго. Потом старикашка потер ладони, посмотрел на нас всех и выдал:
– Ну что же? Должен вам сказать, молодые люди, что вы и ваши родители обладаете весьма дорогостоящей вещью. То, что камни - великолепной чистоты, сомнений нет, сам же металл - ничто иное, как платина. Не знаю, вправе ли вы принимать такие решения, но я предлагаю приобрести у вас эту булавку.
Я чуть не сел. Конечно, можно было предположить, что старикашка захочет ее купить, все-таки антиквар. Но то, что он сделает это так быстро я, признаться, не ожидал.
– Юра, я вижу, что вы растеряны. Не стоит так переживать, поверьте, это совершенно закономерное предложение от антиквара. Если вы боитесь, что я предложу вам низкую цену, то как раз этого-то и не стоит опасаться. Я разложу вам все листы цен, которые у меня только есть. Вы получите оценку каждого камня в отдельности и затем я назову цену изделия.
Ну, сколько времени вам нужно, чтобы решиться?
У меня сел голос. Я боялся, что не смогу произнести ни слова, потому что они буквально застревали в горле. Но все же я выдавил из себя:
– Генрих Модестович, а нельзя ли сначала
– Ну что ж? Пожалуй, что можно. Не вижу никакого смысла противиться и возражать.
Антиквар отодвинул один из шкафчиков, за которым находилась ниша внушительных размеров. В стене ниши была дверь, старикашка повернул ручку и открыл ее.
– Помогите мне, пожалуйста, - обратился он к нам.
Ева и я сразу подошли к нему, и Генрих Модестович подал нам несколько больших каталогов с глянцевыми страницами. У Журавлевой был один большой и у меня два поменьше. Но весили они прилично. Мы вернулись к столу, положили журналы.
– А теперь самое время для того, чтобы найти вашу драгоценную булавочку на этих страницах. Давайте приступим.
Вещь эта редкая, листочков в каталоге много, поэтому давайте возьмем каждый по одному и будем искать.
Мы согласно кивнули. Генрих Модестович написал нам что-то на голубых очень плотных листочках, потом объяснил значение цифр и по каким правилам нужно соотносить их с теми числами, которые даны в каталоге. Все понятно и ужасно интересно.
– А теперь внимательно посмотрите на булавку, - сказал он, поднимая со стола кипу журналов.
НО БУЛАВКИ ПОД НИМИ НЕ ОКАЗАЛОСЬ!
– Где же она?!– антиквар аж взвизгнул.
И это с его-то скрипучим голосом! Хотя не знаю, что случилось бы с моим. Я молчал. Просто слов не было. Совсем.
Как молния ударила. Быть такого не может. Упасть она не могла. На полу мы бы ее сразу же заметили.
Ева стояла как каменная. Красильников побледнел, только щеки пылали. Именно пылали. Как флаги на демонстрации.
!!!!!а нынешние дети знают, что такое демонстрация? или половинки зрелого арбуза. Хоть пожарную вызывай, чтобы их тушить.
– Куда она могла деться? Ведь тут же лежала… - разводила руками Ева.
Сам знаю, что тут лежала, а теперь вот не лежит! Но ведь она не могла так просто испариться, значит, она где-то есть.
Осталось только узнать, где это «где-то».
– Юрка, ну чего же ты стоишь, как истукан?– теребила меня за рукав Журавлева.
– Ее нужно найти, - проговорил я.
Как Америку открыл. Само собой, что найти надо. Только как это сделать?
Антон бухнулся на колени и начал возиться на полу. Ищет. Я смотрел на это, как сторонний наблюдатель. Удивительно, ну ведь ничегошеньки не делал! Пришел я в себя благодаря истерике, которая началась у антиквара. Он мне всегда очень сдержанным казался, а тут такая энергия. Я вообще не думал, что взрослые люди так умеют с ума сходить и расстраиваться.
И повод-то вроде: исчезла чужая булавка для галстука, ну, пусть дорогая, ну, пусть ценная. Но ведь это еще не означает, что она его, не факт, что я продал бы ее. И вообще, он даже цену толком не сказал. «Дорогая!» А я откуда знаю, что для него дорого?
– Да будешь ты искать или нет?!– Ева так дернула меня за рукав, что джинсовая рубашка по швам затрещала, еще бы чуть-чуть, и рукав остался бы у нее в руке.
– Я… Я просто не знаю, куда она могла деться, - я совершенно безвольно развел руками.