Мужские игры
Шрифт:
– Так и я о том. Все они на одном поле играют. Клетки разные - это уж кому куда угораздило высадиться. А поле общее. И правила игры согласованные. И то, что ты на поле это конституционное, пардон, нагадил...
– Я ни с одним не переругался.
– Это ты так думаешь. Поддержи ты тогда администрацию, и, я тебя уверяю, даже коммунисты смирились бы. Поддержи коммунистов...
– Он храбро встретил порывистое движение Второва.
– Только предположим. Отхлестали бы после, конечно. Но тоже поняли бы. Ошибся мужик. Не на того поставил. Но сыграл! А так кто ж такое презрение потерпит?
–
– А позвоночник развивать - тоже, между прочим, не лишнее. Мы в России. И здесь один звонок сверху может единовременно такую прибыль принести, какую ты на самых успешных банковских операциях и за год не всегда отобьешь.
– Все погрязло. Взболтали трясину.
– Так вот справедливо ли, что подписи эти все в пользу Онлиевского идут, а нас отовсюду отодвигают?
– Ты меня с Онлиевским равняешь?! Меня с этой?..
– Пока равняю. А еще полгодика протянем, и, может, уже и не смогу.
– Покровский значительно огладил бородку.
– Ведь чем больше он под себя забирает, тем сильней становится. Надо, чтоб поделились.
– Как? Тебя с этой дележкой уж какой раз по носу щелкнули.
– Щелкнули меня, попали по тебе. Договариваться надо. С тем же Онлиевским. Думаю, получится. Он ведь тоже набрал по самую корму.
– Со мной-то ему с чего делиться?
– Не скажи. Расчет простой. Чем больше крупных бизнесменов приватизацией повяжутся, тем трудней потом государству назад отыграть будет. Даже когда другие придут. Так что, если поделикатней как-нибудь, - поделится.
– Да это пожалуй. Давно ждет, чтоб поклонился.
– Второв с трудом разогнулся, потягиваясь, прошелся по кабинету.
– И повяжет с удовольствием. На своих условиях. Только нам-то какой резон на условиях его свинячьих мараться? Может, правы мои? Возьмем крупную нефтянку - хватит ли сил поднять?
– А зачем ее, собственно, поднимать?
– тихонько поинтересовался Покровский и, предвидя реакцию Второва, без паузы выставил ладони: - Прежде чем вспыхнуть, дослушай. Я не о том. Мы как раз к главному подошли: нельзя быть вне политики.
– И это паскудно.
– Но можно стать над ней. И на это-то мы и работаем. А для этого есть только один способ, о котором многажды говорили... Да что я уговариваю? Сам ведь все решил.
– Другого не дано - на Запад.
– Сегодня мы в рейтинге в тысяче крупнейших банков мира. Этого мало! Вот когда встанем в сотню, а еще лучше в полусотню, когда в капитал наш войдет Дойчебанк, а может, и Бэнк оф Нью-Йорк процентов так на сорок хотя бы, - тогда-то и станем мы для нынешних недосягаемыми. Кто ж такую глыбу тронет?
– Да. Это будет покруче Онлиевского.
– Согласен. Но большой цели без больших вложений не достигнешь. Под это все и придется перестраивать.
– Давай еще раз по позициям.
– Хорошо. Задача номер раз - обеспечить привлекательность банка для иностранного инвестора. Создаем мощное инвестиционное подразделение. Это моя епархия. Выбираем в твоих владениях самые привлекательные предприятия, капитализируем и выставляем пакеты акций на продажу. Если удастся все-таки взять крупную нефтяную компанию - ее в первую очередь. Больше того,
Второв страдальчески поморщился:
– Ты, Вадим, сюда на готовенькое пришел. Поэтому и волен лихачить. А я здесь самолично каждый винт с гайкой сращивал. Думаешь, почему у тебя переговоры так лихо двигаются? Почему отбоя от западников нет? Потому что ты такой гениальный?
– Не хватало еще перейти на личности.
– Потому что мы банк таким сбалансированным создали, что и на Западе не много найдешь аналогов. Потому и Онлиевский крутится, как кобель вокруг текущей суки. Универсальный банк с отлаженными технологиями. Ты знаешь, сколько мы кредитуем? Может, по большому счету мы на сегодня последний банк, что промышленность еще подпитывает. А если мы с тобой наш прожектец завертим, так это какие деньги потребуются?
– Второв задохнулся.
– Это ж все финансовые потоки перенаправлять придется. Сотни компаний, что на займы наши сегодня рассчитывают, носом об стол, значит?
– Ничего - умоются. Зато через два-три года с лихвой окупится. А денег свободных на Западе полно. Сами ищут, кому всучить. Только бери.
– Я и говорю: лих. Если окупится!
– Второв вскочил, отбросив стул.
– Знаешь, что такое диверсификация рисков?
– Что ж ты меня как школяра? Все-таки доктор наук...
– Так вот когда банк во что-то вкладывается или где-то занимает, он заранее просчитывает, когда и за счет чего деньги эти можно отработать. И из каких источников компенсировать в случае прокола. Это как часовой механизм!
– Я б все-таки просил без лекций. Да и поздно уже!
– Лекции - это по твоей части. А у меня в пассиве столько частных денег, что только Сбербанку уступаем.
– Да, это твоя сила.
– И слабость. Потому что при малейшей опасности, да просто даже слушок нехороший подпусти, и "физики" первыми кровное свое забирать кинутся. И все наши расчеты наипрекрасные разом рухнут. А с ними и банк. Понимаешь ты это, варяг хренов?!
Он подхватил ближайший стул и, перевернув, уселся, облокотившись подбородком на спинку.
– Не любишь ты, Вадим, клиентов.
– Да какая тебе разница: люблю, не люблю? Я инвестиционщик. Графики, капитализация, маржа - это мне понятно. И это-то тебе от меня и нужно. А любовь? Многие ли нас с тобой любят?
Покровский тихо встал рядом. Стараясь не вспугнуть, положил руку на плечо:
– Риск есть. Как в любом масштабном начинании. Но и ты теперь не один. С тобой все-таки наука. Так что не вслепую пойдем. Будем лавировать на марше. Решайся, Владимир Викторович, время не ждет.