Мужские игры
Шрифт:
– Несколько причудливо, но канва понятна.
– С таким неприкрытым ханжеством Забелин давно не сталкивался.
– То есть вы идейный, так сказать, борец за правду на приватизационном фронте?
– Нет. Я работаю за деньги. И работа моя должна хорошо оплачиваться.
– Хорошо - это сколько?
– Много. Сейчас мне нужно сто двадцать тысяч долларов. Расчет, само собой, по результату.
– Почему именно?..
– Забелин поразился и астрономической сумме, и ее точности.
– На коттеджик?
–
– Силен он говорить. Юля, а вы замужем?
– Здесь все обо мне.
– Нахмурившись, она вытащила из сумки и протянула дискету.
– Вы ж все равно проверять будете. Так жду звонка?
– Вот что. Вы ведь к центру?
– Что-то самое важное в странной посетительнице оставалось непонятым.
– Подождите немного в приемной. Я вас подброшу. Заодно и поговорим поподробней.
– Надеюсь, это нужно для дела.
– Было заметно, что вопрос о замужестве ее встревожил.
– Исключительно для дела.
"Кому ж ты для другого-то нужна?" - опасаясь быть пойманным на этой мысли, Забелин кисло улыбнулся.
После ее ухода он, поласкав пальцами полустертые кнопки электронного блокнота, извлек-таки старый, подзабытый файл и, не отрываясь от него, набрал телефонный номер.
– Налоговая полиция России, - ответил задеревеневший женский голос.
– С полковником Осиповым можно соединиться?.. Скажите - Забелин.
Через некоторое время послышалось осторожно-удивленное:
– Какие люди!
– И - без паузы: - У меня тут совещание.
– Тогда о главном.
– Старый опер задал тональность, и надо было под нее подстроиться.
– Нужна помощь - хочу своего человечка внедрить в один НИИ под крышей налоговой инспекции.
– Какой там у нас счет был, два-ноль в мою пользу?
– припомнил полковник.
– Вроде так.
– Ладно, как не порадеть родному человечку? Будет три-ноль.
– Нет проблем.
– Повесив трубку, Забелин сделал пометку: в понедельник придется добавить к двум тысячам долларов на счете полковничьей жены еще одну.
Раздался телефонный звонок, и одновременно без стука вошел Дерясин.
– Стар!
– закричала трубка голосом Макса.
– Я по тебе соскучился.
– Как добрался?
– Забелин постарался показать, что он не один. Но, как обычно, это не подействовало.
– Старый, не поверишь! В час ночи приполз. Провожал Наташку. Какой же она осталась чистой. Мы с тобой просто-таки жизнью искрошены. А она - удивительная. Будто и не было всего этого.
– Макс, я не один.
– Он остановил сделавшего движение к двери Дерясина.
– Слушай, мы с ней на тротуаре, на заблеванном тротуаре "сухаря" на двоих раздавили.
– Максик!
– Погоди! Только представь! Ты поразишься, но она все еще верит в добро. Жить здесь - и верить! Фантастика!
– Макс! Заткнись же, наконец! Мне как раз надо с тобой увидеться. В теннис еще не разучился стучать?
– Мальчишка! Да я тебя одной левой!
– Флоровский был левша.
– Тогда через два часа в теннисном клубе ЦСКА на Ленинградском. До встречи!..
– Забелин положил трубку.
– Что, Андрюш?
– Вы что, Янку берете?
– Не выгонять же.
– Воля Ваша. Просто Клыня теперь просится. Вы ж знаете, втюрился он в эту кошку.
– И что думаешь?
– Он-то в теме. Обузой не станет.
– Тогда скажи - пусть подключается к Жуковичу.
Дерясин пожал костистым плечом, как делал всегда, когда что-то оставалось для него не до конца понятым. В последнее время был он мрачноват.
– Что, непривычно без дружка?
– догадался Забелин.
– А ты женись наконец. И времени хандрить не останется.
– И вы туда же, - пробурчал Андрей.
– С Рублевым на днях виделся на фуршете. Спросил о вас с дочкой. Говорит, сам жду не дождусь. Кстати, неудобно всё его спросить. Почему Инна носит материнскую фамилию?
– Так они с Иван Васильичем разбежались, еще когда Инка не родилась. Ну, та как бы со злости Инку на свою фамилию и записала. Вы, кстати, Алексей Павлович, не проговоритесь в банке. Она, дуреха, ото всех скрывает. Хочет, чтоб вроде как без отца добиться.
– Ладно, ладно. Не самый большой болтун. Так до свадьбы-то доживу?
– Куда ж деваться... Да, там у вас в предбаннике какая-то плохушка дожидается, - припомнил Дерясин, выходя.
Подзабывший о Юле Забелин, хмыкнув, поднялся. Пора было выезжать.
В приемной над Яниным столиком навис и что-то интригующе шептал в ушко Жукович. Шептал явно непристойности, потому что на раскрасневшемся Янином лице установилось выражение веселой сконфуженности.
При виде шефа Яна поспешно поднялась и выжидательно застыла.
– До понедельника, - коротко попрощался Забелин, пропуская вперед заждавшуюся Лагацкую.
– Так вот насчет Екатерины Второй...
– Жукович замолчал, внимательно посмотрел на помертвевшую Яну и, понимающе скривившись, удалился.
В баре теннисного клуба ЦСКА было прохладно, звучала неспешная мелодия, потягивали соки остывающие после горячего душа игроки. Внезапно тихая эта гармония была нарушена - из коридора донеслись быстрые шаги, и в сопровождении растерянного администратора в бар прямо в мокром пальто ввалился взъерошенный Флоровский.