Музыка и музыканты
Шрифт:
Поставлена последняя нота. Дата. Подпись.
Партитура готова.
Композитор показывает свое безмолвное детище кому-то из знающих музыкантов. А музыканту, особенно если этот музыкант — дирижер, даже молчащая партитура, как мы уже знаем, может сказать очень много. Ведь ноты можно «прочитать», можно пропеть про себя некоторые музыкальные темы, проиграть их на рояле, проследить по партитуре, как развиваются эти музыкальные темы, и даже представить себе, как они будут звучать в оркестре.
Новую партитуру «читает» дирижер. «Кажется, интересно, — говорит он, — это, по-моему, очень хорошая музыка. Давайте попробуем ее исполнить».
Долгожданные
Партитуру передают в оркестр. Но для того чтобы оркестранты могли все это сыграть, у каждого из них должны быть ноты. А партитура одна. Сколько же раз ее нужно переписать, чтобы у каждого был свой экземпляр?
Ну, а зачем переписывать всю партитуру? Можно ведь переписать для каждого оркестранта только его партию, как актерам переписывают из всей пьесы только их роли. Так и делают. Оркестранты получают каждый свою партию, а партитура поступает к дирижеру.
Теперь я предлагаю тем из вас, кто хорошо играет на рояле, попробовать сыграть то, что написано на листе партитуры, причем, конечно, не каждую партию по очереди, а все вместе.
Улыбаетесь? Знаете, что не получится. Проиграть партитуру на рояле, да еще, как говорят, «с листа», то есть сразу, не разбираясь в ней предварительно, — дело очень сложное. С ним справится даже не всякий хороший пианист.
Судите сами. Нужно сразу же увидеть на всех строчках те ноты, которые в данный момент должны звучать, и перенести их на клавиши рояля, причем выбрать самые необходимые, так как далеко не всегда десяти пальцев хватает, чтобы сыграть все написанные в партитуре ноты. Это, как видите, само по себе нелегко. И все же это только одна трудность. Обо всех я и говорить не буду, чтобы вас не запутать, но еще об одной трудности, пожалуй, стоит немного рассказать.
Все вы, конечно, знаете, что существует скрипичный ключ. В школе, на уроках пения, когда вам рассказывали о нотах, ваш педагог записывал их именно в скрипичном ключе. Вот так:
Вы должны были запомнить, что на первой линейке находится нота «ми», под первой линейкой — нота «ре» и так далее.
Пианисты, даже начинающие, хорошо знают, что существует не только скрипичный ключ, но и басовый. Вот он:
И если такой ключ стоит перед нотной строчкой, то на первой линейке находится уже не нота «ми», а нота «соль», и, следовательно, под первой линейкой не нота «ре», а нота «фа». Сложно? Ничего, это хорошая тренировка ума и сообразительности.
Но вся беда в том, что в партитуре существуют и другие ключи, о которых вы, наверное, и не слышали. Да и вообще у многих инструментов написаны одни ноты, а звучат другие. Тот, кто изучает английский язык, может приблизительно представить себе, как это бывает.
Вот и читай «с листа», когда партия скрипок, например, пишется в скрипичном ключе, партия контрабаса — в басовом, партия
Словом, дело это настолько трудное, что в консерватории преподают даже специальный предмет, который так и называется: «чтение партитур».
Так вот, дирижер непременно должен уметь читать партитуру так, как мы читаем книги. Не по складам, а быстро, гладко, не замечая, как он это делает, а только слушая, что при этом звучит.
Что же еще должен знать и уметь дирижер? Ведь если вы помните, в словаре сказано, что дирижер должен получать специальное музыкальное образование.
Прежде всего то, что нужно знать вообще каждому музыканту. Большинство дирижеров в прошлом или пианисты, или скрипачи. Один из наших молодых дирижеров окончил консерваторию по классу тубы и только потом стал учиться на дирижерском факультете.
Кроме того, дирижер должен научиться «отбивать такт». Есть такое специальное выражение.
На концерте симфонического оркестра обязательно присмотритесь к правой руке дирижера. Палочка все время делает какое-то определенное движение — строго и четко повторяющееся. Или вниз-вверх, вниз-вверх (при счете раз-два, раз-два), или вниз, в сторону, вверх (словно дирижер рисует в воздухе треугольник, это при счете раз-два-три); или вниз, влево, вправо, вверх (если нарисовать, то получится, примерно, вот такая фигура — 8, при счете раз-два-три-четыре). Есть и более сложный счет, но о нем мы говорить не будем; и так все достаточно трудно.
«Отбивание такта», или, как говорят, «тактирование», нужно для того, чтобы оркестранты «не разошлись», чтобы все играли в одном, определенном темпе.
Кроме того, дирижер должен великолепно знать характеры и свойства всех инструментов оркестра, разбираться в их технических особенностях, знать, как они звучат порознь и в сочетании с другими инструментами.
Но и это всего только часть того, что должен знать и уметь дирижер. Так называемая «техническая сторона».
Обратимся снова к Стоковскому:
«Имеется другая сторона искусства дирижирования, которой труднее, а может быть, даже и совсем невозможно обучить. Речь идет о творческой фантазии... способности создать для себя цельное представление о музыкальном произведении... Умение выявлять поэзию музыки, придавать жизненность каждому ее элементу, понимать и раскрывать внутренний смысл музыкального произведения, его глубокие, сокровенные идеи, его душу...»
И еще несколько строк:
«Чем сильнее сумеет дирижер возбудить в слушателе глубокие, тонкие и неуловимые переживания, тем в большей степени он явится достойным истолкователем произведений композитора».
Это и называется «давать произведению свою трактовку», — фраза, которая в словаре иностранных слов показалась вам, наверное, самой малопонятной.
Чтобы хоть немного представить себе, как работает с партитурой дирижер, прочитаем несколько ежедневных записей народного артиста СССР, лауреата Ленинской премии Евгения Александровича Мравинского. Эти записи сделаны в то время, когда Мравинский работал над партитурой только что законченной Десятой симфонии Шостаковича.
«7 ноября. Дома. 2 ч. 30 м. — первое знакомство с 1-й и 2-й частями Десятой симфонии Шостаковича, впервые принесенными домой.