Мы никогда не умрем
Шрифт:
«Этого не случится. Знаешь, почему? Потому что человек, кем бы он ни был, всегда несет ответственность за свой выбор. Только ты выбираешь, быть тебе человеком или нет. Никто не заставит тебя стать жестоким. А теперь вставай с кровати и иди воздухом подыши — немудрено озвереть, лежа скорчившись в темноте. Я-то точно знаю».
— Мартин, ты…
«Я не стану этого делать».
— Я…
«Тебя никто не заставит, ясно?! Никто и никогда. Ты будешь иметь возможность выбирать до самой своей смерти. И уж если решишь изрезать кому-нибудь
— Мартин, если я… сделаю неправильный выбор…ты…
«Ты его не сделаешь. Я в это не верю».
Мартин не лгал ему, но сон, который он видел когда-то в детстве не оставлял его все эти годы. Стерлось в памяти прозвище, которым к нему обращалась девушка. Истлел ее голос, и даже интонации — он помнил только, что она была в отчаянии. Остался лишь яркий отпечаток, словно шрам от удара плетью. Беспомощность перед чужой болью и решетки, затянувшие проем.
Решетки. Трещины на стенах. Царапины на окнах.
«Но если все же… если ты все же его сделаешь — учти, что ничего уже не будет по-прежнему. Потворство злу, помнишь?»
Вик прикрыл глаза. Он уже достаточно понял, как много значит чья-то беззаветная вера. И как она способна стать светом во тьме. Не успев ответить, он провалился в сон — черный, глубокий и пустой. Обычный сон, не похожий на зябкое забытье.
Он проснулся от того, что кто-то касался его лба прохладной ладонью.
— Мартин?..
— Это я, — раздался голос.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что голос не принадлежал Мартину. Вик рывком сел на постели, поплатившись за это жестоким приступом головокружения.
— Что ты здесь делаешь, Риш?
— В окно влезла, — пожала плечами она, садясь на край кровати. — Вик, что происходит? Ты пропал, я за тебя волновалась… Мари пыталась с отцом твоим поговорить, а потом сказала, что он несколько дней назад уехал в город, весь в крови, вроде на него напала собака… Вик, ты отвратительно выглядишь.
— Спасибо, я рад.
Новость о том, что за него с чего-то решила поволноваться Мари совсем не обрадовала, но Вик не удержался от ехидной, злой фантазии — эта манерная блондинка в бархате стоит посреди их разгромленной кухни и, морща нос, отчитывает его отца, называя «котеночком».
— Ты в зеркало давно на себя смотрел? Вик, ты похож на труп. Когда ел в последний раз?..
«Мартин, мне дурно… как попросить ее уйти?»
«Никак. Заботливая женщина — это как стихия — она неотвратима, неумолима и безжалостна», — слукавил Мартин.
Он мог наврать Рише и заставить ее уйти. Но делать этого он, конечно же, не стал.
Риша с неожиданной для хрупкой девушки силой вцепилась в его плечи.
— А ну вставай!
К удивлению Мартина, Вик послушался ее безропотно. Только сжал ее запястья,
— Идем. Вик, ты вообще думаешь головой? Ты на что похож?!
В голосе Риши звенело искреннее возмущение. В отличие от Мартина, которого в такой ситуации было легко оттолкнуть с дороги, избавиться от Риши не представлялось возможным — худая, ростом едва ли достигающая его плеча, она внезапно оказалась страшнее реального стихийного бедствия.
— У тебя дом ледяной! Ты что, не следишь за котлом?! Вик, произошла трагедия?! Я проспала конец света?!
— Нет, но…
Он стоял, шатаясь, и смотрел, как Риша копается в его шкафу.
— Надевай, — сунула она ему в руки самый толстый из найденных свитеров. — Ты что, холода не чувствуешь?!
— Нет…
— Оно и видно.
— Подожди… подожди меня на кухне, ладно? Я сейчас.
Он стоял посреди комнаты, шатаясь, с удивлением глядя на окружающие его предметы. Он не узнавал свой шкаф, стол, кровать и стены. Не узнавал шторы на окнах. Собственные руки. Отражение в незнакомом ему зеркале тоже было незнакомо.
«Слушай, Вик, я, конечно, не настаиваю, но…»
— Да, я сейчас.
Зашел в ванную и долго, остервенело отмывался ледяной водой. Надел чистую рубашку и свитер.
«Простынешь…»
— Плевать. Мартин, прости меня.
«За что?»
— Я специально. Я специально тебе не отвечал. Не знаю зачем.
Мартин молча смотрел на него из проема. Вик стоял у зеркала, и чувствовал, как по его лицу стекает ледяная вода, срываясь по капле с волос.
«Тебе… нравилось?» — голос Мартина был непривычно холодным.
— Нет. Я вообще ничего не чувствовал. Я и сейчас не до конца чувствую. Но знаю, что поступил подло. Мартин, не бросай меня, умоляю…
Мартин молчал. Вик видел его в отражении — застывшее лицо, неожиданно колючий внимательный взгляд.
— Прости меня… Пожалуйста… Мне нужна помощь.
«Я помогу, — наконец ответил он. — Мы справимся. Ты справишься. У тебя нет выбора», — усмехнулся Мартин, закрыв глаза.
А когда открыл — взгляд стал прежним.
Вик вздохнул и вытер волосы полотенцем. Капли больше не стекали по лицу.
Он поверил Мартину. Он всегда верил.
Потом он спустился в котельную. Переход на газовое отопление сделал его отца еще более невнимательным к быту, зато в доме теперь почти всегда было тепло. Вику осталось только отрегулировать настройки — баллон был в порядке.
После этого он поднялся на кухню. Риша успела убрать со стола, открыть окна, выгнав в осеннюю сырость затхлый воздух и запах спирта из забытого отцом стакана, а затем закрыть их, не позволив сырости проникнуть в дом. И, кажется, она что-то готовила.