Мы вернемся за подснежниками
Шрифт:
– А долговязый Бретон? Он всегда смеялся, а в тот вечер передал тебе благодарность партии.
– Погиб.
Обе женщины, болтавшие между собой, замолкли, Робер задумывается и берет сигарету.
– Пей кофе, - говорит Марсель, - остынет.
– Да, правда, - тихо говорит Рэймон.
– Когда же мы поедем за цветами?
– спрашивает он у жены другим, тоном.
– Все разговоры. До сих пор у тебя не было ни одного свободного воскресенья.
– Я же должен продавать “Юманите”.
–
– Ты, например.
– До чего он глуп!
– Марсель права, - говорит Робер, - партия не требует от нас, чтобы мы выбивались из сил. Надо жить.
– Я живу.
– Одно не мешает другому. Ты должен и отдыхать.
– Отдыхать будем потом.
– Ты думаешь? Мне кажется, что, наоборот, потом придется еще больше работать.
– Конечно. Мы для того и существуем, чтобы бороться до последней минуты.
– Согласен, но мы такие же люди, как и остальные.
– Что же я должен делать?
– Не только сажать цветы жизни, но и собирать их, когда они встречаются на пути.
– Правильно, - подтверждает Марсель, - другие живут, нужно и тебе жить.
– Ну, не преувеличивай. Мне кажется, тебе не на что жаловаться.
– Я и не жалуюсь, но ты мог бы, например, почаще ездить со мной за город.
– Ладно. Поедем. Мне необходимо побывать в Сент-Ассизе. Прекрасный повод. Поедем все вместе.
– Вот будет весело!
– Да, - продолжает Рэймон.
– Мне нужно выяснить одно обстоятельство.
– Какое?
– спрашивает Робер.
– Да то, о чем рассказывает Реми.
– Ведь это все вранье.
– Тем более. Прежде чем мы поедем туда, тебе бы следовало повидаться с деголлевцем, который передал нам тогда склад. Кто знает… может, он и является автором этой утки. Мне важно знать.
– Это легко. У меня записан его телефон. Я с ним поговорю. Но я заранее уверен, что он здесь ни при чем.
– Ну вот, он снова сел на своего конька, - говорит Марсель, обращаясь к Мадлен.
– О Сент-Ассизе он может толковать без конца.
*
– Ну, как поживаешь?
– Все так же.
– Черт побери, Робер, как я рад тебя видеть. Идем, выпьем по стаканчику.
Встретившись с человеком, которого летом 1942 года он сам познакомил с Андрэ, Робер не знает, как начать разговор. Но неловкость пропадает, когда они усаживаются в ближайшем кабачке и тот начинает рассказывать о себе.
– Видишь ли, я стал фотографом, фотографом-художником. Я тебе покажу потом мою мастерскую.
Разглядывая своего собеседника, Робер замечает на отвороте пиджака ряд ленточек.
– Поздравляю.
– А тебя, конечно, не наградили? Даже
– Я жду.
– Ну понятно. Вы за себя не умеете постоять. Подай прошение, а я поддержу.
– Спасибо.
– Не за что. Тебе должны дать медаль. А что товарищи?
– Они порядком возмущены.
– Чем?
– Помнишь историю с улицей Фруадево?
– Да, я вам тогда передал взрывчатку.
– Точно. Потом ты доложил об этом в Лондон?
– Ясно. Мне же нужно было отчитаться, на что я ее потратил. Вы, кажется, употребили ее для операции в Сент-Ассизе?
– А ты ничего не присочинил?
– Да нет же, можешь мне поверить.
– А Реми теперь пишет, что все было подготовлено и проделано молодчиками из Лондона.
– Знаешь, он столько всего брешет…
– А ты что думаешь об этом?
– Я понимаю, что твоим товарищам это обидно. Но я тут ни при чем. Я с вами всегда играл в открытую.
– Вот и все, что мне хотелось знать.
– Тебе незачем было ходить вокруг да около. Мы можем говорить откровенно. Для меня товарищи по Сопротивлению всегда остаются товарищами, кто бы они ни были. Понимаешь?
– Очень приятно это слышать.
– Гарсон! Еще по одному. Робер вынул бумажник.
– Нет, что ты, этого еще недоставало… Допив вино, оба выходят из кафе.
– Куда ты ведешь меня?
– спрашивает Робер.
– В мою мастерскую. Я хочу тебя познакомить с одним из моих рабочих. Он большевик, как и ты.
– А ты?
– Знаешь, я еще не дорос до этого. Но если придется снова драться, я думаю, мы с тобой окажемся на одной стороне баррикады, как во время Сопротивления.
– Ты уверен? Знаешь, многие с тех пор перешли в другой лагерь.
– Я не занимаюсь политикой.
– Твоя фамилия была в списках во время выборов.
– Социалисты так настаивали, что я не счел возможным отказываться. Тебе это не по вкусу?
Робер пожимает плечами.
– Твое дело.
– Да я же тебе говорю, что мы будем биться по одну сторону баррикады. Тебе этого недостаточно?
– Какие там баррикады! Для меня борьба и сейчас не закончена.
– А что же надо делать?
– Настоящим французам надо объединиться.
XXI
– Смотри, подснежники!
– Ну вот видишь, я сдержал обещание. В ответ раздается взрыв смеха.
Марсель и Рэймон шагают по дороге к Сент-Ассизу. Их сын Роже бежит впереди. За ними, в нескольких шагах, идут Робер и Мадлэн. На плечах у Рэймона смирно сидит Роз-Мари. Хотя поездка была задумана еще в ноябре, пришлось ее отложить до марта. То было холодно, то шел дождь, то не все были свободны, словом, дотянули до весны.