Мы вернемся за подснежниками
Шрифт:
– Потом. Сперва вам обоим надо отдохнуть.
– Мне хочется вишен, - говорит Рэймон.
– Получишь и вишни.
Официант приносит стаканы с соком.
– Сколько с нас?
– спрашивает Робер.
– Мы только что получили по тысяче франков.
Но Марсель, опередив его жест, вынимает из сумки бумажку.
– Не надо, мадам, - говорит официант.
– Один из посетителей уже заплатил.
Мимо кафе проходят их спутники, кто-то кричит:
– Надо будет встретиться!
– Конечно, встретимся, -
XX
– Как быстро идет время!
– Вот уже два года, как мы вернулись.
– Больше - сейчас ноябрь.
Будучи проездом в Париже, Робер с женой пришли в гости к Рэймону. Они застали его вечером, после работы, в его квартирке в Исси-ле-Мулино.
– Вы обязательно пообедаете у нас!
– воскликнула Марсель.
Обе женщины пошли за провизией. Рэймон догнал Марсель на лестнице:
– Куда ты поставила бутылку с аперитивом?
– Не знаю, осталось ли там что-нибудь. Посмотри в буфете.
– Ну, пока они вернутся, мы допьем, - говорит Рэймон, ставя на стол почти пустую бутылку вермута.
– Извини, что мало…
В соседней комнате заплакал ребенок. Рэймон возвращается с очаровательной девочкой на руках.
– Ши-ши-ши!
– Ваша?
– Да, ей год и два месяца.
– Как вы ее назвали?
– Роз-Мари. В память нашей подруги из группы Вальми; она не вернулась.
– Забавная девочка! А как твой парень?
– Шустрый малый. Ему тринадцатый год. Ты его увидишь. Он играет с ребятами на улице.
– Дети! Какая это радость! Когда есть дети, ты им передаешь эстафету.
– А чего вы с женой ждете?
– Мадлэн не может иметь детей.
Робер пытается посадить Роз-Мари к себе на колени, но она начинает плакать, и отцу приходится взять ее обратно.
– Пошли дяде воздушный поцелуй! Девочка мило исполняет просьбу.
– Мы сейчас усыновили ребенка, - продолжает Робер.
– Когда я вернулся, мы обратились в Объединение бывших заключенных в концлагерях. Нам предложили трех сирот, трех братьев, но их надо было взять всех вместе. Нам это было не по карману. Теперь мы жалеем, что не пошли на такую жертву.
– Сколько ты зарабатываешь?
– Десять тысяч в месяц.
– Жена работает?
– Да, к счастью. Вдвоем, учитывая стоимость жизни, мы зарабатываем в два раза меньше, чем я до войны.
– Ты тоже еще не получил денег, которые нам полагаются?
– Нет. Если б я согласился примкнуть к Сражающейся Франции, все было бы в порядке, но ФТП получают последними.
– А со мной они еще лучше поступили. Меня вызвали в полицию и потребовали, чтобы я объяснился.
– По какому поводу?
– По поводу убийства предателя в 1942 году. И я был на волосок от того, чтобы снова попасть в тюрьму. Да и сейчас нет гарантии, что они меня не упрячут.
Рэймон разливает содержимое бутылки
– Да ты же написала, - говорит он дочке, целуя ее. Он вытирает брюки платком.
– Сегодня пять лет, - вспоминает Робер, - как нас перевезли из префектуры во Фрэн.
– Да, верно.
– Кстати, о Сент-Ассизе. Знаешь, об этом опять заговорили.
– Где?
– В газетах.
– Да, я видел статью во “Франс д’Абор”.
– Нет, я не об этом. Писали и в других.
– Кто?
– Реми.
– Это еще кто такой?
– Ты не слышал о полковнике Реми?
– Нет.
– Один из деголлевских организаторов.
– А что он теперь делает?
– Пишет книги.
– Что же он говорит о Сент-Ассизе?
– Он уверяет, что это липа.
– Почему? Что ему там не понравилось? Робер вынул газету:
“В частности, я могу сказать, что ФТП приписали себе взрыв электростанции Крезо и радиомачт в Сент-Ассизе. На самом же деле обе эти диверсии были задуманы в Лондоне и великолепно выполнены нашими товарищами Мари и Гужоном, заслуги которых широко известны и которые специально для этого были сброшены на парашютах”.
– Покажи-ка.
– На, читай…
– Вот сволочь, вот наглец!
– говорит Рэймон, откладывая в сторону газету.
*
Обед подходит к концу. Марсель все превосходно приготовила, и у гостей оживленные лица, как всегда бывает после обеда, даже очень скромного, если при этом выпито хорошее вино.
– Кофе хотите? Настоящий.
– Ясно, хотим, - говорит Рэймон, доставая бутылочку рома “Сен-Джемс”, припрятанного для торжественных случаев.
– Когда я пью кофе, мне всегда вспоминается бедняга Мишель, - говорит он.
– Да, ты нам рассказывал в лагере о том, как надо пить кофе в три приема.
– Мишель объяснял нам этот способ во время обеда в Корбэе, в день сент-ассизской операции. Жежену показалось тогда, что завтрак дорого обошелся. Восемьсот франков с пятерых. Сейчас столько стоит поесть одному в среднем ресторане. В пять раз дороже, чем до войны.
– А что с остальными? Ты о них знаешь что-нибудь?
– Виктор вернулся на прежнюю работу. Он ведь столяр. Мы иногда встречаемся.
– А Арман?
– Ну этот идет в гору. Он занимает какую-то важную должность в колониях и, кажется, зарабатывает тысяч сорок-пятьдесят в месяц. С ним я, конечно, не вижусь.
– Во время пребывания в префектуре он, неверно, завел себе друзей…
– Возможно. А пока что по его вине Мишель, Жежен и еще десяток товарищей из нашей группы погибли в Маутхаузене.
– А что с Андрэ? Мне рассказывали, что он после освобождения был подполковником.
– Да. Но, кажется, потом его выставили из армии.