Мы вернемся за подснежниками

Лаффит Жан

– Жежену что-нибудь удалось?

– Кажется.

– А Роберу?

– Сейчас узнаем. Вот он как раз возвращается.

У Робера вздутый живот. Он развязывает веревку, которая служит ему поясом.

– Сцапал-таки!
– говорит он, вытягивая из-под рубашки два свеклы.

Рэймон вынимает ржавый нож и режет свеклу на части.

– Спрячьте в карманы, чтобы не увидели.

– Один кусок я съем сразу, - заявляет Виктор.
– В свекле есть сахар.

– Я доволен, - говорит Жежен, получая свою долю, - не меньше, чем после операции

в Сент-Ассизе. Вкусно.

*

В каменоломне Маутхаузена кипит работа. Два часа дня. Неожиданно раздается вой сирены. Что-то случилось. Никогда этого не бывало.

– Что такое?
– спрашивает Робер у старика-австрийца, работающего рядом с ним.

– Не знаю.

На площадке стрела крана неподвижно повисла метрах в тридцати от земли. Постепенно затихает шум отбойных молотков - прекратилась подача сжатого воздуха. Мимо пробегают эсэсовцы.

– Стройся! Стройся!
– раздаются со всех сторон крики капо.

Все бросают работу и строятся побригадно.

– Верно, дело серьезное. Старики и те не видали ничего подобного, - говорит кто-то.

Группы наскоро пересчитываются и одна за другой трогаются к месту сбора.

Тысяча триста человек, выстроенные в две колонны, стоят навытяжку. У всех встревоженные лица. Капо молчат. Kommandofuhrer [Эсэсовец, надзирающий за всеми бригадами. (Пpимеч. пер.)] и за ним Oberkapo [Старший капо (Примеч. пер.)] быстрым шагом проходят перед колоннами, пересчитывая людей по сотням. Видно, кого-то не хватает. Подбегают двое заключенных и становятся за последней сотней. К ним подходит Kommandofuhrer и отпускает каждому по паре пощечин. Эти двое - капо.

Никто не шевелится.

На скалах, повисших над гранитной бездной, заняли сторожевые посты эсэсовцы. Робер замечает, что один из них беспрерывно нагибается, что-то подбирая в траве.

– Землянику ищет, - шепчет Жежен.

Посреди лестницы в сто восемьдесят шесть ступенек вьется поднятый ветром листок.

– Смирно!
– орет Oberkapo.

– Что он лопает?
– шепчет снова Жежен, продолжая смотреть вверх, на эсэсовца.

Kommandofuhrer развернул лист бумаги и громко объявил:

– Двадцать пять тысяч пятьсот пятьдесят два!

– Черт, это я!
– говорит Жежен.

– Выходи.

– Сюда, скорее!
– орет Oberkapo. Жежен выходит из рядов и бежит на указанное ему место.

– Двадцать пять тысяч пятьсот…

Жежен больше не слушает, он с удовлетворением видит, что и Робер присоединяется к нему.

Перекличка продолжается. Один за другим из рядов выходят заключенные и отправляются ко все увеличивающейся группе, которую разбивают по пять человек. Вызывают только французов. Робер выходит десятым. Виктор четырнадцатым. Их человек тридцать. Когда все уже в сборе, Kommandofuhrer делает вторую перекличку. Oberkapo проверяет у каждого номер, нашитый на полосатой куртке. Тут собраны все французы, работающие на каменоломне. Их окружают эсэсовцы

с ружьями наперевес.

– Кончено! Все по бригадам! На работу!
– кричит Oberkapo всем оставшимся в рядах.

Снова воет сирена, люди расходятся на работу, а группу французов ведут к большой лестнице.

– Куда же нас тащат?
– спрашивает мертвенно-бледный старик, шагающий справа от Рэймона.

– Наверное, куда-то перевозят.

– Ты уверен?

– А может, что-нибудь и похуже.

– Ты думаешь?

– Откуда я знаю?

– Я слышал, как один немец говорил, что это плохой признак.

– Увидишь сам.

– Обидно, что свекла наша пропала, - говорит Жежен.

*

– Итак, повторим: Насьональ, Тольбиак, Берси, Аустерлиц, мост Турнель.

– Ты забыл мост Сюлли-Морлан.

– Ну конечно, его и недоставало. Теперь, наверно, счет сходится.

– Нет, не хватает еще одного.

– Мост Альма называли?

– Подумай, забыли его. А ведь это мост храбрецов.

– Считай сначала. Насьональ.

– Раз.

– Тольбиак.

– Два.

– Ребята, можем дальше не считать, счет сошелся. В Париже тридцать один мост. Мы их все назвали. Давайте придумаем другую игру.

– Какую?

– Можно пересчитать сады и скверы.

– Я начинаю: Люксембургский.

– Тюильри.

– Монсури.

– Парк Монсо.

– У Башни Сен-Жак.

– Это не сад.

– А сквер с голубями, это что, по-твоему?

– Бют-Шомон.

– Бют-Руж.

Выведенных из каменоломни французов привели во двор 16-го барака. Усевшись вокруг Робера, они придумывают себе развлечения, чтобы скоротать время. Они перечислили 376 остановок метро, вспомнили мосты через Сену и теперь прогуливаются по парижским садам.

– Сад Клюни.

– Сквер Клюни.

– Это одно и то же.

– Нет, ты не прав, сад идет вдоль бульвара Сен-Жермен, а сквер находится на маленькой площади за Аббатством.

Время кое-как ползет.

– Послушайте, - говорит Виктор, пока кто-то называет сквер Букико, но не встречает отклика, - меня все-таки интересует, зачем мы здесь торчим.

– Ты видишь - отдыхаем, - отвечает Жежен.
– Как-никак, это лучше, чем надрываться в каменоломне.

– Да, но нас сюда отправили не зря. Говорят, что и остальных французов вызвали в бараки.

Жежен пожимает плечами.

– Скажи-ка, Рэймон, помнишь наш взрыв в Сент-Ассизе?

– Еще бы!

– Это было ровно год назад.

– Да, верно.

– А дело с кино “Рэкс”?

– Это было в сентябре.

– А бомба в отеле “Бедфорд”?

– Раньше.

– Все-таки у нас есть утешенье - мы попали сюда не зря. А уж сейчас-то мы им показали бы!

– Да, - подхватывает Виктор, - хорошее было время.

Четверо друзей садятся рядом.

– Мне хотелось бы знать, - говорит Робер, - дошли ли наши письма.