Мы все актеры
Шрифт:
САНЬКА (к Лизе): Нет повести печальнее на свете.
ЗАНАВЕС
По авансцене проходят мягкой походкой уже знакомые зрителю призраки. Пугач плавает между ними, и наконец его прибирает к рукам парень в косоворотке. Появляется бледная Антонина в костюме безумной Офелии, с распущенными волосами, в венке из водяных лилий. Валентин в костюме Гамлета тычет шпагой в кулисы. Из каждой кулисы при его уколах доносятся душераздирающие вопли. Парень с пугачом коршуном кидается отодвигать кулисы – там никого нет. Пугач
НАИЛЬ (входя, спотыкается о пугач): Опять тут лежит, шайтан. Его ж забрали отпечатки снимать.
ПЕТРОВИЧ (идет следом, подбирает пугач): Приобщили к делу, пронумеровали, бирку нацепили… Нет, видно нам в этом помещении не играть – и аренда не под силу, и страх берет. Очень старый клуб. (К входящему Саньке): В этом зале, говорят, шли троцкистские процессы… если не самые показательные, то, во всяком случае, рядовые.
САНЬКА: Отпустили Михаила. Никаких возможностей подмены пугача настоящим оружием не прослеживается. (Пугач в руках Петровича пытается целиться в Саньку. Петрович, не справившись с ним, роняет злую игрушку на пол.) Вот он где, дьявол, лежит. Как-то ловко сам себя подменяет. То так, то эдак. В прорубь что ли его закинуть… (Хочет подобрать пугач.)
ПЕТРОВИЧ: Не тронь.
САНЬКА: Да что нам, святой водой здесь покропить? Чего там… на нем мои отпечатки сто раз есть…
Опять хочет нагнуться. На улице слышна стрельба. Пугач подхватывается и залетает в шторы. Слышен звон стекла.
ПУГАЧ (снаружи): Пиф! паф! пуф!
ПЕТРОВИЧ: Наиль, неси стеклорез! Вставлять надо – небось не лето. (Наиль уходит.)
САНЬКА: Не лето… тогда июнь был… светлая ночь – когда я на Валентина наехал…
ПЕТРОВИЧ: Досифеева покойного разыгрывал? Он, сердешный, последнее время куста боялся. Всё равно ты дурак… скоро отцом будешь, а ума…
САНЬКА: Вот и хорошо… будет кому вместо меня на свете жить…
На улице воют сирены. Петрович, махнув рукой на Саньку и уже не обращая вниманья на уличные события, идет вслед за Наилем. Пугач возвращается, целится из воздуха в Саньку. Гоняет его, прижатого к занавесу.
ГОЛОС ИЗ РУПОРА: Приговор, вынесенный врагу народа Александру Верхозину…
ПУГАЧ (под сурдинку): Пффф…
ГОЛОС ИЗ РУПОРА: …приведен в исполнение.
ЗАНАВЕС ОТКРЫВАЕТСЯ
На сцене зеленое лето, на заднике между двух рощ крутая радуга. Под нее уходит Лиза, уводя за руку сына. Валентин, Антонина и Санька смотрят им вслед, стоя вместе у кулисы.
ЭЙ, ТАМ, НА ХУТОРЕ!
Сцены с участием потусторонних сил
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
СТАРЫЙ ДЖЕНТЛЬМЕН (призрак) – покойный хозяин хутора Тетеревищи, бывший управляющий именьем Катуар Павел Иннокентьевич
ДАМА С ПОРТРЕТА (призрак) – его покойная жена Юлия Николаевна.
Их дети: АПОЛЛОН ПАВЛОВИЧ (тень) – расстрелянный физик.
АНАТОЛИЙ ПАВЛОВИЧ – профессор, ныне здравствующий, но на сцене не появляющийся.
АРИАДНА ПАВЛОВНА – владелица щитового домика.
Их внуки: РАДИЙ АПОЛЛОНОВИЧ БОБРОВСКИЙ, он же
РУДОЛЬФ АЛЕКСАНДРОВИЧ БОБЫКИН, без определенных занятий.
КОНСТАНТИН (КОСТИК) – сын Ариадны Павловны, прежде ассистент кафедры общей химии, теперь, в 1980-ом году, разнорабочий дома отдыха Катуар.
Их правнучка АСЯ, дочь Константина, подросток.
ИННА – жена Константина, зубной врач.
МАРУСЯ – гостья Ариадны Павловны.
ЗАХАР – друг Маруси.
КИРА – внучка вовремя умершего старого большевика, до недавних пор воспитательница колонии для несовершеннолетних преступников.
ЛЕШКА – воспитанник колонии.
ЧЕЛОВЕК ИЗ РЕСТОРАНА.
ИВЕТТА – рыжая кобыла.
ЗЛОДЕЙ – дворовая собака.
ЛИСА (без имени).
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Перед закрытым занавесом Маруся сражается со stocken-pferd. Лошадка наклонила рыжую голову, палочка задралась сзади между джинсовых штанин Маруси. За сценой из магнитофона доносится по ходу дела настоящее ржанье. Ася из последних сил сдерживает огромную игрушечную собаку Злодея. Его лай тоже звучит за сценой.
АРИАДНА ПАВЛОВНА (высовывается из окна, открывшегося в правой кулисе): Маруся! Иветта! Иветта! Маруся!
ИВЕТТА: И-го-го!
ЗЛОДЕЙ: Гав! гав!
АСЯ: Злодей, гад ползучий, стой!
МАРУСЯ: Н-ничего… я держусь… ппошла, пошла… заходи в ограду… ай! (Падает с размаху наземь, встает, пошатываясь. Поет.) Вы плачете, Иветта, что Ваша песня спета…
АРИАДНА: Руки, ноги целы? Слава Богу. Страдать некогда. Надо бежать искать Костика.
МАРУСЯ (нетвердо): Ага… ноги в руки… какой там адрес?
АРИАДНА: Точно не знаю. Дачный поселок старых большевиков, улица Маркса-Энгельса, старая двухэтажная деревянная дача. Там такая, по-моему, одна.
МАРУСЯ (бодро): Найду! язык до Киева доведет. Найду и водворю в лоно семьи… хоть бы там в него вцепилась сама Цирцея. (Ковыляет по авансцене, постепенно ускоряя шаг.)
ЛИСА (обгоняет Марусю, преследуемая выводком собак; волочит по земле хвост, вымазанный глиной): Всё… кранты!
МАРУСЯ: Несчастная!
ЛИСА (оборачивается, скаля зубы): От такой же слышу! (Передняя собака хватает ее за хвост. Убегают все вместе в левую кулису.)
МАРУСЯ: Как ни крути, она права. Вечно мне во чужом пиру похмелье. Пожалела жену красивого Костика – так другая не пожалела. Добродетель всегда в накладе… имя ей одиночество. Шкандыбай, Маруся, не то жизнь схватит тебя за хвост.
В левой кулисе распахивается окно Киры. Маруся останавливается перед ним, задирает голову, потирает поясницу, оглядывает дом. Наконец решается постучать по стеклу. Навстречу Марусе, растрепанной, в футболке и джинсах, выглядывает дама помоложе – завитая головка, кружевная блуза, павловская шаль.