Мы все актеры
Шрифт:
ПОЛ НЬЮМЕН: Давай переиграем. Пусть он остается, пусть на руках носят, если хотят. Полетишь ты, будешь читать его курс, вести его семинар, на правах ученицы. Защититься можно там… я всё организую… жить будешь у меня.
КСЮША: А твоя Джулия Робертс? впрочем, что я говорю… нет, нет и нет.
ПОЛ НЬЮМЕН: Уехала в Нью-Джерси и не вернулась.
КСЮША: Она мне не указ… с того света к нему вернусь.
ПОЛ НЬЮМЕН: Ты выросла ни на кого не похожей… близко никто не стоит.
КСЮША: Я не у тебя такая выросла – у него…
ПОЛ НЬЮМЕН: Посмотри в зеркало… мои синие глаза и беспощадная прямота взгляда!
КСЮША: Лжешь! голубые, близорукие, беззащитные, как у него.
ПОЛ НЬЮМЕН: Вспомни, как мы пережидали дождь…
КСЮША: Вспомни, вспомни, друг мой милый, нашу прежнюю любовь. Я ногой не ступлю на твою территорию… с ума не сошла.
Идут Пломбум и Эстер Борисовна Смородинская. За ними Стивенсон несет рыжий саквояж. Сеннов-Арсеньев отнимает одну его ручку – несут вдвоем.
СТИВЕНСОН (кричит): Нет, не во флигель… в барский дом велено.
Заворачивают к большому дому. Навстречу выходит нечто важное и усатое – дед.
ДЕД: Э-э… Ваша супруга?
ПЛОМБУМ: Увы, бывшая. Эстер Борисовна Смородинская, кардиолог.
ДЕД: Еле дождался! я на веранде… приходите… буду жаловаться на свое здоровье. (Поворачивается богатырской спиной и удаляется.)
СЕННОВ-АРСЕНЬЕВ (Стивенсону): Ну, празднички!
СТИВЕНСОН: Спектакль… всё отрепетировано.
Входит Ксюша. На голове ее опять растет дерево – сейчас оно в цвету.
МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ (Ксюше): У Вас прелестная прическа.
ПЛОМБУМ (срывает цветочек с Ксюшина деревца, сует в петлицу.): Это бывает, когда в голове у нее суперэкологично, то есть сравнительно часто. А у других вообще никогда.
ПОЛ НЬЮМЕН: Что-то я раньше за дочкой такого не знал.
КСЮША: Ты не наблюдателен! уже лет десять как!
На голове Пломбума синтезируется оперная треуголка, перья на ней таинственно кивают.
МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ (несколько шокирована): Я, пожалуй, тоже… за годы нашего брака… такого не видала.
ПЛОМБУМ: Эти небольшие странности были для меня характерны в подростковом возрасте. В период нашего с тобой сосуществования они затерлись, теперь вот опять.
Из-за отворота пломбирской треуголки высовывается птичка, чистит перышки. Перелетает на Ксюшино деревце и поет.
ПТИЧКА: Вить-вить-вить!
СТИВЕНСОН (в сердцах бросает саквояж, Сеннов-Арсеньев его подхватывает): Дурдом.
Пломбум берет Ксюшу за руку. Они уходят ко флигелю, бережно неся овеваемую перьями шляпу и цветущее дерево с птицей. Стивенсон предлагает руку мадам Смородинской, они входят в большой дом. Сеннов-Арсеньев с саквояжем нерешительно стоит на крыльце его. Пол Ньюмен разводит холеными руками, безмолвно призывая Сеннова-Арсеньева в свидетели. Подходит Анна Юрьевна Сеннова, бодро несущая свою дорожную сумку. Сеннов-Арсеньев выпускает из рук рыжий саквояж, тот катится по ступенькам крыльца, Пол Ньюмен его подбирает.
СЕННОВ-АРСЕНЬЕВ:
МАДАМ СЕННОВА (сильно встряхивая свою ношу): Да тут всего ничего. Рада тебя видеть… не часто приходится… всё у Арсюшки? хвостик его…
ПОЛ НЬЮМЕН: Анна Юрьевна? О, в каком я затрудненье! сколько надежд возлагаю на Вас!
Берет и ее сумку тоже, пропускает даму вперед себя. Входят вдвоем в дом. Сеннов-Арсеньев остается перед закрытой дверью, садится на крыльцо. К нему подходит Ноутбук.
НОУТБУК: Так вот, Белоцерковский однажды говорит Старосельскому…
Сеннов-Арсеньев в отчаянье затыкает уши.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Веранда большого дома. Дед Терский сидит в плетеном кресле, Наталья Николавна расчесывает его седые кудри. Проскакивают мощные разряды, слышен треск. В промежутке между разрядами шаги, кто-то спускается сверху. Входят мадам Смородинская и Стивенсон.
МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ: Петр Мартыныч, стетоскоп, конечно, со мной, но я полагаю, что сын мой Арсюша будет нам полезней. Он дружен с Ксенией и знает ситуацию изнутри.
ДЕД (снисходительно): Отлично, отлично, юноша. Каково же настроение девочки?
СТИВЕНСОН: Преупрямое, Петр Мартыныч. Говорит – в нашем с ней поколенье одни придурки… я сделала выбор, застрелитесь вы все.
ДЕД: Насчет молодого поколенья – тут, пожалуй, она права… возразить нечего
СТИВЕНСОН (торопливо): Однако ж бывают исключенья… мой друг Алексей Сеннов, например… окончил инженерно-физический институт по специальности «автоматика»… очень исполнителен.
ДЕД (нетерпеливо): Да, да, слыхал… Ваша тень… я не прочь ему помочь. Напомните мне, когда сделаем дело.
СТИВЕНСОН (осторожно): Дело не из легких… у Ксении твердый характер… Ваш, мне кажется.
ДЕД (польщен): Не стану спорить. Однако у Вас на руках все козыри возраста… не пустить ли их в ход?
МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ (немножко нервно): Но Ксюшино цветущее деревце… что это такое?
ДЕД (не въехал): Какая-нибудь вишенка… хотела посадить… она любит.
Мадам Смородинская порывается сказать, потом обреченно затихает. Наталья Николавна безмолвно помавает головой, продолжая чесать старика под треск разрядов.
СТИВЕНСОН (в сторону): Пахнет, как от сгоревшего трансформатора.
ДЕД (целуя руку, его чешущую): Вот и моя Наталья Николавна за. Вопрос решен большинством голосов. Ступайте, Арсений, и да помогут Вам олимпийские боги.
Стивенсон спешит выполнять приказ. Мадам Смородинская вяло достает из кармана блузы стетоскоп. Старик стаскивает рубашку не расстегивая. Наталья Николавна удаляется, но вламывается мадам Сеннова.
МАДАМ СЕННОВА: Простите, я без доклада.
МАДАМ СМОРОДИНСКАЯ (роняя стетоскоп, громко шепчет в зал): Будто комод ввалился.