Мы все актеры
Шрифт:
ЗАНАВЕС ОТКРЫВАЕТСЯ
На заднике силуэты уже не гор, а невысоких домов маленького городка. Гюнтер стоит крутит шарманку. Звучит мелодия «Сурка» (она может быть записана на мобильник). Дети и животные впятером изображают гимнастическую пирамиду. Десять человек, накрывшись шляпами, сидят на бордюре газона чуть поодаль. Шарманка умолкла, гимнасты слезли с колен и плеч своих товарищей – за исключеньем Клауса, который остался сидеть на плече у Магды.
ГЮНТЕР (снимает шляпу, протягивает ее к зрителям): Любезные зрители, вознаградите труд актеров.
ВОСЕМЬ
Зрители бросаются к актерам. Адольф в черных очках толкает впереди себя куклу-Рудольфа (человеческий рост, черные очки). Ваня тащит куклу-Саню. Непомук с Линдой вцепляются в Магду. Елена и трое ее рыцарей оттирают Илюшу от семьи Кляйнов, теснят его к правой кулисе.
ИЛЮША (кричит): Магда! Магда! я вернусь! я приеду за тобой через десять лет!
МАДА (вырываясь из рук родителей): Элиас! я поеду с тобой в Россию! Прямо к медведям! мы будем водить медведя по… как это называется? ярмаркам!
СУПРУГИ КЛЯЙН: Nein! мы увезем ее от безумно деда! ты ее никогда не получишь, полуграмотный беспризорник! никогда.
ПОПУГАЙ (оставаясь на плече Магды): Neverrrmorrre.
ЛЮДО (попугаю): Предадатель.
СУВОРОВ (напрыгивает на попугая): Ррры… ррры…
ГЮНТЕР: Суворов, ко мне! (Пес возвращается, старик обнимает его и обезьянку.) Мои бедные звери… как мы теперь будем жить?
АДОЛЬФ (подталкивает к нему куклу-Рудольфа): Мы пойдем с тобой, старик. Мы научим тебя играть «Стражу на Рейне».
ГЮНТЕР (печально): Шарманку ничему нельзя научить Уж что в ней заложено… как и во мне. Но всё равно пойдемте.
ВАНЯ (подтаскивает к Гюнтеру куклу-Саню): Мы с вами… если не прогоните.
АДОЛЬФ: О, ja, ia. Пусть они идут.
Бандиты, живые и бутафорские, обнимаются со стариком. Животные ластятся к бандитам. Илюша с Магдой посылают друг другу воздушные поцелуи, пока их не растаскивают по разным кулисам. На сцене остается лишь труппа бродячих актеров в новом составе – без детей и попугая, зато с четверыми бандитами. Из кулисы выползает авторша, молча глазеет на них, раскрыв рот от удивленья.
АВТОРША (считает до четырех по пальцам): Адольф, Рудольф, Саня Ваня… (Немая сцена.)
ЗАНАВЕС
ЕВРАЗИЙСКИЙ БОЕВИК
Киносценарий
Город Ходжент, апрель месяц. Плакучие деревья, русский храм, мечеть. Одноэтажные каменные дома позапрошлого века, белые и молчаливые. Горы водят хоровод, одна горная цепь навстречу другой. Настоящие, не рисованные, они движутся, заходят друг за друга, цепляются зубцами. Всамделишное живое солнце скачет как мяч сверху вниз и снизу вверх. Задержится в прыжке – в зените, и снова под линию горизонта, волнистую от гор. На минуту стемнеет, и снова рассвет. Церковь звонит, муэдзин кричит. На кладбище через посыпанную песком дорожку соседствуют памятники с крестом и надгробья с полумесяцем. Есть и обелиски с красной звездой. Очень красивый юноша таджик по имени Рустам с головой, недавно обритой наголо, теперь же поросшей иссиня-черной щетиной, стоит сложивши ладони лодочкой у мусульманской могилы. Далее все реплики со звездочкой идут как бы с дубляжем: русский текст погромче, таджикский
*РУСТАМ: Мама, я вернулся. Было не так уж опасно.
Рустам и синеглазый худой парень с забинтованным лбом ползут в камуфляже по камням, от которых отскакивают пули. По горной реке плывет чернобородый труп в зеленой суконной поддевке. Ангел смерти низко летит над берегом. У него печальное сиреневое лицо, длинные черные кудри и темно-серые крылья, раздерганные, точно облачные перья. Вот теперь он сидит, изящно обхватив себя руками, на могиле с новеньким крестом и красной звездой одновременно, напротив упокоения Рустамовой матери. В упор не видя ангела, высокая сорокалетняя женщина в черном по имени Анна Сергевна, шевеля губами, читает без конца надпись.
АННА СЕРГЕВНА: Андрей Арзамасцев. !5 февраля 1978 – 2 апреля 1998. Андрей Арзамасцев.
РУСТАМ: Анна Сергевна, я пришел… был у Вас в школе, не застал…
АННА СЕРГЕВНА: (не очень слушая): Эти перегородки до неба не доходят… ты же знаешь – нет Бога кроме Бога… обряды только разные… мы с тобой можем молиться вместе, Рустам…
Какие-то секунды недолгое виденье: стоят вчетвером на песчаной дорожке, будто на нейтральной полосе. Белый, как лист бумаги, синеглазый Андрей в том же камуфляже, теперь уже с намокшими кровью бинтами на голове. Мать Рустама в платке с блестками, повязанном назад узлом. Мертвенно бледное лицо, оттененное сросшимися густыми бровями. Анна Сергевна в трауре. Рустам в красной футболке, с чуть обросшей башкой, на которую падает луч света. Брови у него материнские. Те двое исчезли, эти двое остались. Ангел смерти перелетел на свежую мусульманскую могилу и разлегся в позе скульптуры с гробницы Медичи.
РУСТАМ: Наверно, уеду. Работы нет и не будет. Пошли, провожу Вас. Я всё помню. Хотите, прочту наизусть «скажи-ка, дядя, ведь не даром…»
АННА СЕРГЕВНА: Ты был в русской школе такой забавный… рядом с Андреем. Я-то никуда не уеду. Некуда и не к кому. Бабушка бежала с моей мамой на руках в тридцать седьмом. Они только и уцелели. Вышла тогда вторым браком за русского врача «из бывших». Бывшим отсюда дороги нет. Учим вас и лечим.
Рустам хочет взять у нее из рук сумки, она не дает. В дальнем конце кладбища расстаются, говоря друг другу что-то нам не слышное.
Рустам идет с кладбища по старой улице. Наперехват ему родственница лет тридцати пяти по имени Манзура. Останавливаются друг против друга. В отдаленье застывают как вкопанные Манзурины дочери-погодки шестнадцати и семнадцати лет. Младшая держит старшую под локоток. Обе в одинаковых шелковых одеждах с традиционным узором. Прямые платья с коротким рукавом и штаны до щиколоток. Косички, квадратные тюбетейки.
МАНЗУРА: Вернулся, Рустамджон, и дочери мои выросли. Выбирай, которую возьмешь в жены – Сафину или Мунис. Так завещала твоя покойная мать
*РУСТАМ (опустивши очи долу, несколько неопределенным тоном): Знаю, Манзура. Пора собирать деньги на свадьбу. Я попросил у отца разрешенья уехать на заработки. Пока он думает, поговори с ним по-родственному.
Мерцают быстрые кадры. Дочери Манзуры раскрывают ладони. У каждой в руке большой алмаз, от которого расходятся яркие лучи. Манзура удаляется, провожаемая почтительным поклоном предполагаемого зятя. Две юные девушки спешат за ней, летя рука об руку чуть повыше земли и перебрасываясь своими алмазами.