Мы все умрём. Но это не точно
Шрифт:
Тогда Драко решил искать информаторов среди бывших Пожирателей смерти. Но их дружная семья, потеряв устрашающего лидера Антонина, расползлась по углам и забилась в щели. Малфой пытался их отлавливать и угрозами, подкупом, шантажом заставлять искать по всей Англии следы Грейнджер, но они словно тараканы разбегались и утекали сквозь пальцы. Найти желающих помочь становилось всё труднее и труднее.
К тому же, Тёмную метку они использовать больше не могли — Антонин сразу же считывал их местоположение и появлялся с визитами возмездия. Так, за полгода то, что сделал Малфой в своём чистом стремлении собрать себе союзников, и Долохов в
Поэтому Теодор был даже рад, когда Малфой в своём больном энтузиазме немного притих и переключился на алкоголь. Это дало им всем хотя бы передышку и простое понимание, где его носит по вечерам. Всё лучше оставаться дома и наблюдать, как тот тихо спит на диване, чем бегать и смотреть, как он маниакально выслеживает мужика-аврора по туалетам.
— Проверка легилименцией обязательна, мне проводить не разрешили, тебя будет проверять старший, и нам придётся потренировать с тобой окклюменцию, — Драко бубнил что-то про азы защиты сознания, раскладывая бумаги на столе. Тео даже не слушал, а просто смотрел, как дрожали его пальцы, а листы никак не складывались в ровную стопку. Нервный тремор малыша усилился. Драко даже документы самостоятельно собрать не мог, как ему можно доверить палочку и собственный разум?
— Я не позволю больше никому залезть ко мне в голову, — сухо ответил Тео и собрал бумаги в стопку. — Сам придумай с этим что-нибудь.
В отличие от Малфоя, боровшегося со своим нереализованным желанием контролировать каждый её шаг и вдох, Тео ежедневно исходил глухой злостью.
Проснуться, полоснуть себя чем-то острым по коже, чтобы убедиться, что точно уже не спит, вспомнить, как сильно ненавидит всех, кто сотворил кашу в его голове. Никому, никому в жизни он не спускал игр с его разумом. Эта маленькая хитрая сучка отняла у него всё и сбежала.
Её хотелось найти, задрать её блядскую юбку и выпороть ремнём, как порочную шлюху.
О, он был очень и очень зол.
Иногда Тео представлял, как среди прохожих ловит испуганно-олений взгляд карих глаз, как срывается с места ещё до того момента, когда она успевает хлопнуть ресницами, и валит её на землю. Грейнджер мычит и извивается, а он зажимает ей рот рукой и шепчет, шепчет всё, что так накипело у него в душе.
— Маленькая, грязная сука, ты думала, сможешь вот так безнаказанно играть с моей памятью? Могу поспорить, что ты уже намокла, — шёпот в самое ухо и ощущение её мурашек по коже.
— Пожалуйста… отпустите… — жалкое, еле слышное блеяние.
— Проверить твои трусики? — скольжение пальцев по ткани, ощущение горячего тепла кожи под плотными чулками. Выше, к тонкому хлопку трусиков. Мог бы поспорить, что убогих, как у старой девы.
— Пожалуйста, у меня пять внуков….
В последний раз Теодор обнаружил себя прижимающим к земле какую-то бабку.
У неё были карие глаза, отдалённо напоминавшие Грейнджер, удивительно мягкая грудь, напоминавшая диванную подушку, которую Нотт сжимал так, словно пытался расплющить. И нет, она не была влажной. Только если сверху. Женщина мычала в его руку так, что оплевала ему всю ладонь. Он раздражённо вытер о её блузку и вновь взглянул в лицо.
— Больше так не делай, — понизив голос до угрожающего шёпота сказал он и встал с пожилой леди.
Что больше так не делай, он не знал. Ткань в области ширинки неприятно натягивалась стояком,
Но Драко про этот случай знать было не обязательно. Позволь ему обучать окклюменции — засранец считает всё и переключит удушающий контроль на него. Закроет дома и будет разрешать выходить только с Грегом.
Самая глубокая и скрытая ото всех правда заключалась в том, что после Обливиэйта Теодор до сих пор едва ли понимал где реальность, а где сон. Только никому об этом говорить не собирался.
Грейнджер стёрла все самые светлые воспоминания за полгода, и Нотт целых шесть месяцев жил, будучи полностью уверенным, что он вдовец, похоронивший свою хоть вроде бы и нелюбимую, но жену. Память — странная штука: потеряв значимый кусок, она подплела все ассоциации к ближайшему удобному фрагменту, и вскоре Тео решил, что был влюблён в Алекто. Обрезанная память переплелась в странную лозовую клетку с последствиями зелья. И вскоре Тео стал считать, что искренне любил Алекто и даже считал, что убил Амикуса в качестве мести за его сестру. Он тосковал, он убивался. Словно потерял в своей жизни какое-то огромное и великое чувство. А потом Драко вернул ему память. Пробудил. Состояние было похоже на то, когда во время лихорадки кто-то резко будит тебя, и ты не можешь сообразить, что происходит. Так и Тео не осознавал, что настоящее, а что нет. Он помнил Грейнджер, но не понимал, приснилось ли ему их время, проведенное вместе, или что-то из этого не происходило на самом деле.
Странное чувство нереальности происходящего всё время маячило где-то на подкорке мозга. Он не всегда отдавал себе отчет, идёт ли он по улице или спит в своей постели. Вот и сейчас, сидя в кабинете Драко, он не мог до конца понять — реальность ли это?
— Всё почти готово. Ты не лезь, остаешься на подстраховке.
В пользу очередной галлюцинации говорило то, что Малфой улыбался. Теодор поморгал, пытаясь понять, как давно он уплыл в свои мысли и о чём вообще говорил помешанный.
— Мы найдём её. Никуда она не денется, вот увидишь.
Нотт вздохнул — ах да. Ещё один гениальный план Малфоя, а как же. Очередной после «вырыть могилу на кладбище» и «щемить несчастного аврора по министерским туалетным кабинкам». В этот раз Драко решил спровоцировать эскалацию. Затеять массовую бойню между жаждавшими мести долоховцами, аврорами и бедными Пожирателями смерти, которые не хуже аврора-по-защитным-чарам прятались от Драко по всем углам. Он говорил, что так выкуривают лис из нор — поджигают всё вокруг. Что им тоже стоит дестабилизировать ситуацию, создать угрозу для жизни друзей Грейнджер, и тогда их лиса обязательно покажет нос из норки. Это могло сработать, а могло разрушить всё. Теодор апатично слушал его и думал лишь о том, что нужен кто-то рядом, кто мог проследить за ним. Его нельзя было бросать. А значит, они везде и всегда будут вдвоем.
— Я дам тебе знать, если обнаружится магический всплеск, пока тихо, но держи блокнот при себе, — Тео запустил руку за шиворот и проверил сигнальный амулет.
Домик в горах стоял пустым. Нотт улыбнулся. Умница девочка. Наверняка же увидела газету и пока держится. Не сорвалась, не прибежала.
Он встал со стула и, не спрашивая официального разрешения у жалкого аврора, вышел из кабинета. Но, когда проходил мимо стола, незаметно стащил скрепку и уколол себе палец. Больно.
Там, где боль, — всегда реальность.