Мысль, вооруженная рифмами

Холшевников Владислав Евгеньевич

40. Благоразумие

Поразмыслив аккуратно, Я избрал себе дорожку И иду по ней без шума, Понемножку, понемножку! Впрочем, я ведь не бесстрастен, Я не холоден душою, И во мне ведь закипает Ретивое, ретивое! Если кто меня обидит, Не спущу я, как же можно! Из себя как раз я выйду, Осторожно, осторожно! Без ума могу любить я, Но любить, конечно, с толком, Я готов и правду резать, Тихомолком, тихомолком! Если б брат мой захлебнулся, Я б не стал махать руками, Тотчас кинулся бы в воду, С пузырями, с пузырями! Рад за родину сразиться! Пусть услышу лишь картечь я, Грудью лягу в чистом поле, Без увечья, без увечья! Послужу я и в синклите, Так чтоб ведали потомки; Но

уж если пасть придется Так соломки, так соломки! Кто мне друг, тот друг мне вечно. Все родные сердцу близки, Всем союзникам служу я, По-австрийски, по-австрийски! 1853 или 1854

41

Коль любить, так без рассудку, Коль грозить, так не на шутку, Коль ругнуть, так сгоряча, Коль рубнуть, так уж сплеча! Коли спорить, так уж смело, Коль карать, так уж за дело, Коль простить, так всей душой, Коли пир, так пир горой! <1854>

42

Острою секирой ранена береза, По коре сребристой покатились слезы; Ты не плачь, береза, бедная, не сетуй! Рана не смертельна, вылечится к лету, Будешь красоваться, листьями убрана… Лишь больное сердце не залечит раны! 1856

43

Ходит Спесь, надуваючись, С боку на бок переваливаясь. Ростом-то Спесь аршин с четвертью, Шапка-то на нем во целу сажень, Пузо-то его все в жемчуге, Сзади-то у него раззолочено. А и зашел бы Спесь к отцу, к матери, Да ворота некрашены! А и помолился б Спесь во церкви божией, Да пол не метён! Идет Спесь, видит: на небе радуга; Повернул Спесь во другую сторону: Не пригоже-де мне нагибатися! <1856>

44

Ой, честь ли то молодцу лен прясти? А и хвала ли боярину кичку носить? Воеводе по воду ходить? Гусляру-певуну во приказе сидеть? Во приказе сидеть, потолок коптить? Ой, коня б ему! гусли б звонкие! Ой, в луга б ему, во зеленый бор! Через реченьку да в темный сад, Где соловушка на черемушке Целу ноченьку напролет поет! <1857>

45

У приказных ворот собирался народ Густо; Говорит в простоте, что в его животе Пусто! «Дурачье! — сказал дьяк, — из вас должен быть всяк В теле; Еще в Думе вчера мы с трудом осетра Съели!» На базар мужик вез через реку обоз Пакли; Мужичок-то, вишь, прост, знай везет через мост, Так ли? «Вишь, дурак! — сказал дьяк, — тебе мост, чай, пустяк, Дудки? Ты б его поберег, ведь плыли ж поперек Утки!» Как у Васьки Волчка вор стянул гусака, Вишь ты! В полотенце свернул, да поймал караул, Ништо! Дьяк сказал: «Дурачье! Полотенце-то чье? Васьки? Стало, Васька и тать, стало, Ваське и дать Таску!» Пришел к дьяку больной; говорит: «Ой, ой, ой, Дьяче! Очень больно нутру, а уж вот поутру Паче! И не лечь, и не сесть, и не можно мне съесть Столько!» «Вишь, дурак! — сказал дьяк, — ну не ешь натощак; Только!» Пришел к дьяку истец, говорит: «Ты отец Бедных; Кабы ты мне помог — видишь денег мешок Медных, — Я б те всыпал, ей-ей, в шапку десять рублей, Шутка!» «Сыпь сейчас, — сказал дьяк, подставляя колпак, — Ну-тка!» <1857>

46

Запад гаснет в дали бледно-розовой, Звезды небо усеяли чистое, Соловей свищет в роще березовой, И травою запахло душистою. Знаю, что тебе в думушку вкралося, Знаю сердца немолчные жалобы, Не хочу я, чтоб ты притворялася И к улыбке себя принуждала бы! Твое сердце болит безотрадное, В нем не светит звезда ни единая — Плачь свободно, моя ненаглядная, Пока песня звучит соловьиная. Соловьиная песня унылая, Что как жалоба катится слезная, Плачь, душа моя, плачь, моя милая, Тебя небо лишь слушает звездное! <1858>

Я. П. Полонский (1819–1898)

47. Татарская песня

Он у каменной башни стоял под стеной; И я помню, на нем был кафтан дорогой; И мелькала, под красным сукном, Голубая рубашка на нем… Презирайте за то, что его я люблю! Злые люди, грозите судом — Я суда не

боюсь и вины не таю! Не бросай в меня камнями!.. Я и так уже ранена… Золотая граната растет под стеной; Всех плодов не достать никакою рукой; Всех красивых мужчин для чего Стала б я привораживать! Но Приютила б я к сердцу, во мраке ночей Приголубила б только его — И уж больше любви мне не нужно ничьей! Не бросай в меня камнями!.. Я и так уже ранена… Разлучили, сгубили нас горы, холмы Эриванские! Вечно холодной зимы Вечным снегом покрыты оне! Говорят, на чужой стороне Девы Грузии блеском своей красоты Увлекают сердца… Обо мне В той стране, милый мой, не забудешь ли ты? Не бросай в меня камнями!.. Я и так уже ранена… Говорят, злая весть к нам оттуда пришла: За горами кровавая битва была; Там засада была… Говорят, Будто наших сарбазов отряд Истреблен ненавистной изменою… Чу! Кто-то скачет… копыта стучат… Пыль столбом… я дрожу и молитву шепчу… Не бросай в меня камнями!.. Я и так уже ранена… 1846

48. Песня цыганки

Мой костер в тумане светит; Искры гаснут на лету… Ночью нас никто не встретит; Мы простимся на мосту. Ночь пройдет — и спозаранок В степь, далеко, милый мой, Я уйду с толпой цыганок За кибиткой кочевой. На прощанье шаль с каймою Ты на мне узлом стяни: Как концы ее, с тобою Мы сходились в эти дни. Кто-то мне судьбу предскажет? Кто-то завтра, сокол мой, На груди моей развяжет Узел, стянутый тобой? Вспоминай, коли другая, Друга милого любя, Будет песни петь, играя На коленях у тебя! Мой костер в тумане светит; Искры гаснут на лету… Ночью нас никто не встретит; Мы простимся на мосту. 1853

49. На берегах Италии

Я по красному щебню схожу один К морю сонному, Словно тучками, мглою далеких вершин Окаймленному. Ах! как млеют, вдали замыкая залив, Выси горные! Как рисуются здесь, уходя в тень олив, Козы черные… Пастухи вдали, на свои жезлы, С их котомками, Опершись, стоят на краю скалы Над обломками. Там, у взморья, когда-то стоял чертог С колоннадами, И наяды плескались в его порог Под аркадами. Там недавно мне снился роскошный сон — Но… всегда ли я Ради этих снов забывал твой стон, О Италия! Вдохновляемый плачем твоим, я схожу К морю сонному, Словно тучками, мглою далеких вершин Окаймленному. Там в лазурном тумане толпой встают Тени бледные. То не тени встают — по волнам плывут Пушки медные. Корабельный флаг отдаленьем скрыт, Словно дымкою. Там судьба твоя с фитилем стоит Невидимкою… 1858

Н. А. Некрасов (1821–1877)

50. Говорун

_{(Отрывок)}

Мотивы итальянские Мне не дают заснуть, И страсти африканские Волнуют кровь и грудь: Всё грезятся балкончики, И искры черных глаз Сверкают как червончики В день по сту тысяч раз. Отбою нет от думушки: Эх! жизнь моя!.. увы!.. Зачем женили, кумушки, Меня так рано вы! На свете много водится Красавиц, и каких! А нам любить приходится Курносых и рябых. Что за красотка Боржия!.. Менялся весь в лице И даже (не топор же я!) Заплакал при конце; Во всем талант, гармония… Видал не много лиц Таких, как у Альбони, я — Певица из певиц, В уме производящая Содом и кутерьму, Так много говорящая И сердцу и уму; Высокая и белая, Красива и ловка, И уж заматерелая — Не скажешь, что жидка! Избытки даже лишние Заметны в ней души, И верхние, и нижние — Все ноты хороши!.. Чтоб только петь, как Гарция, И удивлять весь свет — Не пожалел бы гарнца я Серебряных монет. На миг заботы вечные Смолкают, не томят, И струны все сердечные В груди дрожат, звучат — Звучат в ответ чудеснице. Могуча и легка, Душа как бы по лестнице Восходит в облака. 1845