На берегу незамерзающего Понта
Шрифт:
Мирош вылетел последним из группы, но так резко, будто бы им из пушки выстрелили. В черной майке и джинсах, неожиданно высокий, небритый — словно это не с ним она говорила всего несколько часов назад и вообще не видела до этого мгновения, но лишь сейчас смогла разглядеть.
В этот раз он ничего не говорил, такой же стремительный, как и другие артисты, помещающиеся в хронометраж. Мироша заставили соответствовать. Нонсенс!
Он просто пел. На открытии на пляже «Руты» у них была всего одна песня, как у прочих коллективов. Потом, в
Пока же оставались только эти сокровенные несколько минут. Одна-единственная «Девочка с дыханьем январской луны», которую Мирош пел ей. Даже не видя, не зная, что она здесь, под сценой. Глядит прямо на него. И не позабыть, и не спутать.
Дыши — не дыши. Но у самого края сцены он замер. Возвышаясь над ней — замер. И пока губы его продолжали шевелиться, произнося текст, а глотка — не подводя — выдавала звук, от которого шалели зрители, Полину ударило в грудь понимание — вот сейчас он ее заметил. И почувствовала, как лицо и шея стали покрываться красными пятнами. Радовало лишь то, что в темноте и мерцающем свете этого не видно. Еще прежде, чем успела подумать, она подняла руку и помахала Ивану — и тут же стала похожа на сваренную креветку.
От этого края сцены он уже больше не отходил до самого окончания песни. Потом пришлось ретироваться за кулисы. И она снова стала ощущать толчки других людей, плотно стоявших вокруг. Коллективы погнали меняться один за одним с прежней скоростью, но уже не доставляя того удовольствия, что было в начале вечера. И можно сколько угодно врать себе, что пришла просто послушать музыку — какое это все вообще имеет значение по сравнению с тем, что после третьей перемены коллектива и одного выхода ведущего она услышала возле самого уха:
— А я сбежал!
Полина резко обернулась к нему и, растеряв всю свою решимость, выдохнула:
— Привет!
Теперь он выглядел иначе. На майку накинута клетчатая рубашка. На голове — бейсболка, надвинутая на глаза. Не восходящая звезда Мирош из «Меты», а Иван, который примчался сюда только к ней и не хотел, чтобы его узнавали другие.
— Привет… снова… — проговорил он, улыбаясь. И, не видя его глаз из-под козырька, она могла представить себе очень явно, как те жмурятся. — Спасибо, что пришла. Если скажу, что не ждал, будет вранье.
— Никогда не врешь? — рассмеялась пришедшая в свое обычное поддразнивающее состояние Полька и, не дожидаясь ответа, снова спросила: — А еще песни у вас есть или это единственная?
Он как-то резко стушевался, опустил голову. И полуобиженно пробубнил:
— Есть, конечно. Просто на эту реагируют всегда хорошо, а сегодня открытие и… и для тебя.
— Я могла не прийти, — пожала она плечами.
— Могла. Но пришла же. Я перестраховщик.
— А остальные где? — спросила Полина, приблизив губы к самому уху Мироша. Очередные выступающие словно перепутали музыкальный
— Да где-то там, — он неопределенно махнул рукой в сторону одного из корпусов отеля, здесь же, на пляже. — После концерта по гостишкам развозить будут тех, кто не в «Руте». Велено ждать. Тебе понравилось?
— В целом — интересно.
— А мы? — «А я?» легко угадывалось в его лице, сейчас находившемся так близко от ее глаз.
— А вы когда в следующий раз выступаете?
— Завтра. В Луна-парке. Там другие песни будут.
— Вот потом и скажу, — громко заявила Полька.
— Совести у тебя, Зорина, нет! — расхохотался Мирош.
Но отсутствие у нее всякой совести именно сейчас его откровенно восхищало. И прижать бы к себе, как обнималась справа от них парочка влюбленных. Девушка в кольце мужских рук. Его грудь к ее спине. Так ведь не дастся же!
Чем ближе к концу, тем все более популярные исполнители выбирались на сцену, раз за разом вызывая взрыв эмоций у зрителей, таких же участников разворачивающегося действа, как и музыканты. «Мы выступали на одной сцене с…» — мог бы сказать Иван.
Но вместо этого в какой-то момент повернул голову к Полине, наклонился к ее уху и громко произнес:
— Через пару лет будут говорить, что выступали на одной сцене с «Метой».
— Будут? — хитро переспросила она.
— Сомневаешься?
— Уточняю.
— Будут, Зорина. И про тебя так же говорить будут… в этой вашей… симфонической музыке.
— Мне б твою уверенность.
— Приват-монстр тебя не одолеет.
— Он слишком часто оказывается прав, — вздохнула Полина.
— А ты слишком часто сомневаешься.
— А ты слишком часто самоуверен, — не осталась она в долгу.
Но в этом смысле она на него положительно влияла. Мирош понятия не имел, почтит ли Зорина своим присутствием этот чертов фест. Скорее склонялся к обратному. Он учился не бросаться словами, и все же браваду, когда из нее состоишь процентов на семьдесят, изнутри никуда не вынешь.
Ответить не успел
Фест завершался выступлением британцев из известной в последнее десятилетие рок-группы. На них и шли. Многие на них и шли.
Стоя под самой сценой, Мирош оживленно захлопал и выкрикнул что-то вместе с остальными зрителями. От шума стучало в висках и закладывало уши. И все же пойманный адреналин был ярче всего остального.
Уже потом, много позже, когда они выбирались вместе с толпой из ВИП-зоны, Иван ухватил Полину за ладонь и повел к выходу, лихорадочно соображая, как еще ее удержать. Хоть чуточку дольше.
По-тря-са-ю-ще. Держаться за руку — это прогресс.
— Мы с парнями собирались расслабиться, музыку послушать у нас в гараже, хочешь? — спросил он. — Потанцуем. Наверняка Гапон раздобудет чего-нибудь ядреного.
— Чего? — переспросила Полина, озадаченно вскинув брови.
— Ничего. Говорю, погулять еще можно. Будет весело. Травку легкую никогда не курила?