На грани человечности
Шрифт:
Определённо, хозяин ни на миг не выпускал из внимания "редкостную гостью" с присными её.
– Давненько вас не видно, - начала Суламифь, после того как Тарла насладился первым добрым глотком.
– Грех жаловаться на бесцельно прожитый месяц.
– С сухим треском старик потёр ладони.
– Две операции удачные, трое исцелённых от оспы. Да ещё с полдюжины неуклюжих попыток сделать из меня отравителя.
– Славно потрудились.
– Томирела не улыбнулась даже.
– Наслышана и я, что оспа пришла в столицу.
– Утверждаю и утверждать не устану: большинство недугов - от неопрятности людской, -
– Те черви незримые и зловредные, что переносят оспу, чуму и холеру, зело нечистоты любят.
В зал ввалился, похоже, целый экипаж сарнийского корабля: здоровенные бородатые парни, столь же дюжие девицы с короткими тугими косами. Мигом сделалось шумно, бестолково и весело - словно не две дюжины человек пожаловали, а впятеро больше.
– Не угодно ли - сарнийцы, - указал Тарла, воодушевлённый.
– Чистоплотный народ, и оттого на диво здоровый. Нет у них и нищеты вопиющей, как у нас, правоверных далуоров. Но, будучи богаты, отчего не боятся они подставить лица свежему ветру путешествий, взамен того, чтобы запираться в городах?
– И ещё океан, - добавила Томирела.
– Наверняка черви, о коих говорите вы, господин лейб-медик, не в силах океан пересечь.
– Увы нам. Церковь Святая всегда предпочтёт обвинить в появлении хворей колдунов, нежели помои на улицах.
– На правах колдуньи - согласна всецело, - улыбнулась Суламифь.
– Всё ж не оставляют меня помыслы о тех временах, когда и болезнетворные сии черви будут людьми побеждены.
– Тарла задумчиво тёр лоб ладонью.
– После поветрий бывают выжившие...
– начала Суламифь - и спохватилась.
– Позвольте, позвольте, - оживился Тарла.
– Пустое. Вздорная фантазия.
Вздорная, нет ли, но подопечные сами должны открыть тайну вакцинации.
– Обучиться бы и мне исцелять одним наложеньем рук. Как вы, сестра Вайрика.
– Обращение Тарлы донеслось до Суламифи словно издали.
– Да опасное это ремесло - чародей придворный. Ведаю лишь травы да зелья - и то тянут меня в игры грязные. Сколько же охотников найдётся на колдовскую силу? и на какие цели обернули бы её... да хоть Его Величество да лимийки? И как знать, кто ещё придёт на смену королеве и Владычице...
В неверном свете камина скрестились взгляды молодой землянки и пожилых элкорнцев. И вновь накатило ощущение нереальности, когда все мысли собеседника внятны тебе.
...Сколь же хрупки и уязвимы вы и вам подобные, друзья мои. Сказочно вам повезло - родиться и работать при просвещённых правителях. Да и то не всегда уместно говорить правду в полный голос. И безошибочны, увы, предчувствия: кто-то ещё придёт на смену вашим высоким покровителям. Скоро, скоро - может, и при ваших учениках - настанет время смутное, тёмное. Дорвётся до власти инквизиция; и запылают книги на площадях; и каждый перекрёсток ощетинится виселицами; и страх, низость, предательство пустят корни в каждом сердце. Многие из вас, святых подвижников, найдут безвременную смерть; кому повезёт, те скроются за океаном; иных и отречься вынудят. И замолчит, затаится, замрёт надолго всякая живая мысль; и останутся одни кликуши да подхалимы.
Каждый из вас, бескорыстных, свой шанс получит: Второй Шанс, Второе Рождение в Конфедерации Миров. Но, уничтожив вас, сограждане ваши лишатся своего, неповторимого шанса стать чище, добрее, человечнее.
– явимся мы, Галактическая Конфедерация, старшие братья по разуму. Дабы протянуть руку помощи - открыто...
...Но куда более хрупка и уязвима ты - сестра Вайрика, святая Вайрика. Все святые - великомученики, так уж повелось в грешном нашем мире. Несомненно, мудра ты мудростью небесной; но земной-то юдоли что до того? А мы повидали виды, и нажили мудрости житейской. Ты - молода и горяча, и всегда правду говоришь в полный голос, не взирая ни на лица, ни на обстоятельства. Мы же знаем, когда сказать, когда и смолчать. Вот - дожили до седин, и в меру сил продолжаем служить людям. Доживёшь ли до седин ты? едва ли. Недолго суждено тебе нести людям слово правды и дело правды. Не убережёшь себя; и мы тебя не убережём тем паче. Увы, все святые - великомученики.
Доколе же будут люди сами гасить свои путеводные звёзды во Тьме Вековечной порочных жизней своих...
Некто нарочито закутанный в плащ шагнул за порог; во взглядах, что бросал он по сторонам, властность странно смешалась с вороватостью. Хозяин бдил и тут. Обмен несколькими быстрыми, отрывистыми словами вполголоса - и оба удалились, видимо, в верхние комнаты. Сарнийская команда продолжала с размахом пить, шуметь, горланить песни, бряцать оружием, стучать об стол игральными костями. Не иначе, обмывали удачную сделку. Прочие тёмные личности мало-помалу заполоняли таверну. В воздухе начинало потягивать потом, перегаром, наркотическим дымом; вскоре - почти наверняка!
– ко всему этому примешается запах свежепролитой крови. Под шумок кто-то успел устроиться у кого-то на коленях. На деревянных подмостках в дальнем конце зала зажигали факелы. За захватанным полотняным занавесом угадывались музыканты и танцовщики: они готовились к привычному своему всенощному бдению перед публикой.
Могла ли существовать иная реальность, помимо этого притона?
– Тот субъект в плаще, - обратила внимание Томирела.
– Шеммун-наследник Интанский, коль не ошибаюсь. Нетерпится ему вступить в права владения, да матушка зажилась.
– Вчера и ко мне за зельем являлся, - припомнил Тарла.
– Видно, потерпев неудачу, сюда ринулся. Расчёт верный.
– Отчего ночных убийц только здесь ищут?
– Недобрая, уничтожающая усмешка бродила по губам Томирелы.
– Лучшие-то из них - лимийки!
– Только во имя целей великих и Веры Истинной.
– Тарла также был ироничен.
– Никак не ради кровной мести.
– Какая великая цель оправдает убийство?
– вставила Суламифь чуть слышно.
– Лимийки!
– по-новому оживилась Томирела.
– Интереснейшие и необходимейшие фигуры для моего нового полотна!
– Всё-то вы о работе, леди, - мягко укорил Тарла.
Но - осёкся, когда неожиданно устало Томирела уронила голову на ладони.
...Благословенны дни, когда она есть, работа. А если долгие ночи - без трудов и без сна? До сих пор криком исходит душа: Гандар, Гандар, как быть без тебя, как жить без тебя?!