На грани человечности

Горбунова Ирина Валерьевна

Даргени не трогалась с места, упрямо храня молчание. Пусть хоть её насмерть разят, взамен Вайрики фер Ламбет, - надоело...

– Неужто и родители не учили тебя - младшую в семье!
– во всём повиноваться супругу твоему, Главе Дома?!

Решенье озарило внезапно. Выйдет она на арену - и вызовет наугад первого попавшегося... только не ту, кто угодна мужу. Имеющий глаза да увидит, разумный да поймёт; а нет - храни его Священное Пламя. Она же устала давно: тревожиться, взывать, остерегать. Любить, всему вопреки.

И, зло пришпорив свою вороную кобылу, Лафима фер Тайлем ворвалась на арену галопом, отчаянно

трубя в рог.

* * *

– Леди Лафима, даргени Тайлемская, урожденная эркассари Арзуасская!
– без запинки возгласил герольд.

И в который раз толкнулось предчувствие: что ж - опять даргени Тайлемская?

Где три совпадения - там закономерность.

* * *

На душе тяжко лежало - то ли бешенство, то ли смертельная тревога. Четыре щита надвигались странными, судорожными рывками. Ближе, ещё ближе... вот сейчас - ткнуть наугад, не рассуждая...

В глазах прояснилось - ровно настолько, чтобы различить...

На чёрно-золотом поле - скрещённые факел и меч. Герб аризианок. Дурная шутка Провиденья? и всё ж таки она вызвала - сестру Вайрику?

Нет, для сестры Вайрики - слищком девиз непримирим. "Вот ваша смерть, враги Веры Истинной!"

Матушка Бариола. Превосходно.

***

– Теперь - наверняка последний вызов, - определила принцесса Орта.

– Ставлю на Бариолу, - отозвалась старшая, Ринна.
– Как ты?

Орта - дипломат - наблюдала задумчиво-проницательно.

– Принято - согласилась подозрительно легко.

***

Ровно ничего не ждала Лафима от горячечного этого поединка. Победить - менее всего стремилась; самого желания драться - не было. Только исподволь треволненья последних дней, гнев на мужа, страх за него переплавились - в некий род боевого безумия. И теперь - помимо осознанья - оно искало разрядки.

Помнила она только: бешеная скачка, какое-то малозначительное препятствие на пути, сметённое единым духом, словно без усилия. Только догадалась осадить и развернуть кобылицу, прежде чем вломиться прямо в трибуны. И увидела - но поняла не сразу, - что единорог матушки потерянно бредёт следом с пустым седлом. И что сама Бариола - первый меч своего ордена!
– с трудом поднимается из пыли.

А там - с новой оглушительностью грянули фанфары, и герольды наперебой, взахлёб возвестили отовсюду: "Слава, слава, слава победительнице - доблестной даргени Тайлемской!"

***

– На-поди!..

Весь в недоумении, Эрихью переводил взгляд: с Лафимы, недвижимо застывшей, почему-то и не думавшей торжествовать - на поверженную матушку; с матушки - на беснующиеся трибуны.

– Отличный удар, - одобрила Суламифь не совсем уверенно.

– Нечисто что-то...
– По интонации виделось, как Одольдо встревоженно хмурит брови под забралом.

Чудились в произошедшем некий подвох - и странная нереальность. Чествованье победительницы отдавало чем-то нарочито-лихорадочным. Словно каждый убедить себя тщился: вот, завершился турнир безоговорочным триумфом, ко всеобщему ликованию, и никаких больше гвоздей. А

дальше в будущее заглянуть - опасались как-то.

Или то лишь игра воображения инопланетянки-наблюдательницы, некстати обнаружившей слабое звено в своей "легенде"?

Простоватый малый, из служителей арены, не сразу изловил единорога матушки. Та кое-как взгромоздилась в седло, потрусила ни шатко ни валко - подальше от сотоварищей. На минуту смолкли герольды, приутихла и публика: те и другие просто малость сорвали горло, усердно славословя...

И в паузу властно вклинился вызов рога: землянке он напомнил рёв разъярённого мезозойского ящера, да не в Доисторическом парке - в естественной среде. В воротах загарцевал чёрный вихрь: вороной жеребец, латы воронёной стали. Ещё не сканируя, Суламифь знала, кто он.

Перезрелый щёголь, лет около сорока. Бледное, одутловатое лицо мелкого самодура, отчаянного кутилы и волокиты. Неуместные на таком лице, льдисто-голубые одержимые глаза фанатика. И - щит с оскалом реллема, с краткий красноречивым девизом: "Трепещи, враг!"

Личность эта - разве что помоложе лет на десяток - фигурировала в стереозаписях, касающихся спецподготовки Суламифи Драгобич.

– Лорд Леру фер Тайлем, Глава Дома даргенов Тайлемских!

Только почудилось, или впрямь смятенье обозначилось в вышколенном голосе герольда?

***

В глухом закутке арены Бариола отвлеклась от смакования своего позора.

Вовремя явился он, Леру фер Тайлем; давней вендетты не позабыл. И горе тому, кого причислил к кровникам своим одержимый дарген.

Горе - кому бы то ни было.

Даже колдунье.

***

Дела давно минувших дней - стучало в висках ни к селу ни к городу. История, в трагизме своём нелепая: истребление целого клана - из-за неблагосклонности некоей эркассари-наследницы к некоему даргену-наследнику. Обычно такие инциденты разрешаются простой дуэлью. Но болезненная, патологическая страсть рода Тайлемов к вендеттам во многих уже поколениях укрепилась. Недооценить силу этой страсти - безрассудно; Ламбеты в это безрассудство впали - и поплатились жестоко.

И теперь ты, посторонняя - глаза в глаза с чужим кровником. И в глазах его видишь - чётко, как на стереомониторе...

...Смерть и разрушение пришли с рассветом: в образе Главы Дома Тайлемов, её супруга, даргена-наследника и небольшой наёмной армии. Стража у замковых ворот, застигнутая врасплох, была перебита в считанные минуты. Кто-то всё ж успел поднять тревогу; и во дворе перед замком разыгралась то ли битва, то ли бойня.

Сполохи пожаров, запах дыма и крови; воинственные крики, предсмертные стоны, проклятья, просто звериный рёв... Неумело, чем попало отбивалась дворня - смехотворное сопротивление! Эркассар и эркассари, без щитов и доспехов, рубились спина к спине на ступенях крыльца, осклизлых от крови. Старшая дочь их - та самая, яблоко раздора - с яростью обречённости рвалась к своему главному врагу: последние счёты свести. И поодаль, приникнув за какой-то оградкой, девчушка лет тринадцати раз за разом натягивала арбалет, почти непосильный для её возраста. Она защищала двух младших братишек - Вайрика фер Ламбет.