На изломе Вечности
Шрифт:
– Она в этом малыше, – Ран кивнула, обняв Шана, который дрожал как осиновый листок, тихонько повизгивая.
– Моя должен быть Торин!
Гэндальф вздрогнул, в изумлении глядя на парня. Туомас чуть наклонился вперед, выстукивая ритм сильными пальцами. Его голос казался ревом бури и свистом ветра, плеском волн и ворчанием пламени.
Вперед, всегда иди вперед, о, не сдавайся, нет!
Хотя легко, продать легко себя под звон монет,
О, так легко себя отдать желаньям и мечтам,
Вернуться снова так легко к забытым детским снам.
И трудно так, трудней всего подняться и идти,
Когда пробьет последний час для твоего Пути…
Гэндальф покачал головой, из-под его седых ресниц полились слезы. Проведя по голове Туомаса, он слегка коснулся его лба между глаз указательным и средним пальцем и чужемирянин тяжело осел. Марко подхватил его, пристроив голову парня на своих коленях, и посмотрел на Гэндальфа. Волшебник не выдержал его взгляда, опустив голову.
====== 37. Битва Туомаса. ======
Туомас остановился, откинув с лица мокрые пряди. Пот заливал глаза и сердце гулко бухало о ребра. Он пару раз почти поддался гипнотическому темному очарованию мелодии, казалось, наполнявшей все вокруг, но словно сами собой с губ срывались обрывки песни. Туомас не знал её, никогда не слышал, она рождалась в его душе, как и предыдущие песни. Иногда ему казалось, что душа сейчас расстанется с телом. И он почти выл, захлебываясь болью.
My home is far but the rest it lies so close
With my long lost love under the black rose
You told I had the eyes of a wolf
Search them and find the beauty of the beast *
Туомас рухнул, разбив колени о твердокаменную землю. Как ни странно, боль помогла ему сбросить оковы темного гипноза. Он вначале пошел, а потом побежал, глядя перед собой и мысленно шепча имя Ран. Эта несравненная женщина была его связующей нитью. Не Мерит, с которой он делил ложе и которая уже ощутила шевеление жизни под сердцем, а Ран. Мать Тем’ра, прекраснейшая из женщин.
– Туо!
Он вздрогнул, замедлив шаг, ошеломленный этимм голосом, этим присутствием. Он не знал, что заставило его просто стоять, не оборачиваясь. Быть может слова волшебника о том, что самые страшные кошмары приходят из-за спины. А может и осознание того, что это не могла быть Ран.
– Туо, малыш умирает, – тоска слышалась в этом голосе, таком близком и родном. Туомас едва не обернулся, но помня
– Туо, пожалуйста, помоги, – тихо заплакала Ран. –Помоги мне, Туо!
Туомас дернулся от боли, поняв, что прокусил губу. Струйка крови поползла по подбородку.
– Туо, помоги!!!!
Чуть помедлив, Туомас шагнул вперед и продолжал путь. Губы сами выпевали слова песни, а пальцы отбивали ритм на ремне доспехов.
Вперед, и не смотри назад,
Там, сзади- ничего,
Ведь ты рожден, о да
Рожден из сердца моего.
Не возвращается назад
Кто сделал шаг вперед,
И до конца весь трудный путь
Дитя мое пройдет…
Туомас увидел впереди, в колышущемся мареве мраморную скалу, словно стекающую на песок. На вершине её росло одинокое черное дерево. Мужчина невероятной, нечеловеческой красоты сидел под деревом, наигрывая мелодию, а перед скалой Туомас увидел стоящего на коленях Торина. Раскаленный ветер трепал волосы короля, по телу которого ползали алые насекомые, то и дело впивающиеся в кожу. Туомас хотел было стряхнуть их, но словно что-то остановило его.Он заметил меч, лежавший на песке перед королем и почти сразу вспомнились слова Гэндальфа о том, что лишь рука короля способна погрузить в сон Дудочника.
Он шагнул чуть в сторону, глядя боковым зрением на лицо короля. Не оборачиваться! Только не оборачиваться!
Туомас едва не обернулся, но удержался в последний миг. Что-то не давало ему покоя, маленька\, жужжащая, словно надоедливая муха, мысль…
…-Туо, ты не можешь так поступить!- срывающийся на визг голос Тарьи. Он смотрит в прекрасное нежное лицо, сейчас искаженное злостью и обидой.
Он пятится, почти задыхаясь от душевной боли. И почти сразу ощущение сильной маленькой руки Эмппу на плече. Спокойное лицо, ясные глаза, тихий, но уверенный голос.
…Туомас съежился на песке, всеми силами стараясь не поддаваться желанию просто лечь, положив голову на колено Торину, и уснуть. Пальцы сами собой защелкали по деревянной пряжке доспехов.
Это моя душа, это мой полет,
Я не оглянусь, я иду вперед,