На изломе Вечности

Дита

Слезы на щеках, горечь на губах,

Сердце терзает страх…

Я не сдамся, не жди, мой Враг!

Пусть ты так силен и упорен,

Пусть все вокруг говорят,

Что один в поле не воин.

Я не сдамся, мой Враг, не жди,

Пока бьется сердце моё,

Пусть глаза мои средь равнин,

Уже клюет воронье…

Я не сдамся…

«…душа, разделенная на три части, была помещена в лона женщин в трех мирах. В том, откуда ты прибыл, Туомас, женщина погибла и часть сотканной души Воина долго скиталась из тела в тело, не имея сил найти пристанище, пока не была вселена

в уже родившегося младенца, чья душа была разорвана при рождении, поскольку его близнец не смог выжить. Этим младенцем был ты…»

Стой!

в голосе за спиной прозвучал откровенный страх. –Ты не понимаешь….отдав осколок его души, ты сам умрешь! И твоё тело и разум навеки останутся во тьме!

Туомас подполз к Торину и обнял его, уткнувшись лицом в длинные волосы. Как часто он мечтал об этом! Любя Ран, желая Мерит, заботясь о Тем’ра, он все же желал Торина, как никого другого! Мечтал оказаться в его объятиях, ощутить вкус его кожи на своих губах, прильнуть губами к жестким губам вождя гномов. Сердце тяжело ударило в грудную клетку. Туомас слабо улыбнулся, обняв короля обеими руками.

Вот и все, мой путь закончен…

прошептал он, смыкая губы с губами подгорного владыки. Мир вспыхнул ослепительно ярким светом, больно было так, словно его душу рвали в клочки. Но каким-то краем рассудка он знал, что это лишь отрывается присохшая часть, осколок души Торина. Он заплакал от пронзительной боли, забился, чувствуя, как вырывают из тела, из сердца это живое, трепещущее, похожее на драгоценный камень…

….и проснулся, буквально выброшенный из сна. Перед глазами все ещё плясали разноцветные круги. А потом он понял и зарыдал так отчаянно, что, видимо, разбудил спящего на соседней кровати мужчину.

– Туо, что случилось? Что с тобой?

Туомас уткнулся в грудь Эмппу, желая только одного- просто умереть. Но понемногу дрожь его тела утихла и пронзительные рвущие душу рыдания перешли в слабые всхлипы. Эмппу уложил его и лег рядом, перебирая волосы и шепча что-то успокаивающее. Туомас с благодарностью подумал, что этому парню всегда каким-то образом удавалось успокоить его. За окном светало, когда, измученный слезами и душевной болью, он уснул, прижавшись как ребенок к гитаристу.

…В пустоте билось сердце. Оглушительное сердце, состоявшее из звука неведомого музыкального инструмента, теплых живых губ, прижатых к его губам и горького рыдания, все удалявшегося от него. И почти сразу было ощущение наполненности и нереальной силы, буквально перехлестывающей через край. Он вскочил, и первое, что увидел, открыв глаза, был сверкающий меч перед ним. Пальцы сомкнулись на рукоятке из драгоценного камня и это заставило его закричать от восторга, дробя безумный кокон из боли и ужаса.

Острие неслось, рассекая черный свет, а потом мягко, словно нож в расплавленное масло, вошло в лоб Дудочнику. Он захохотал, глядя, как дрожит, осыпаясь белым пеплом, звездная дудочка, и как каменеет, обращаясь в прозрачный черный раухтопаз небольшая почти мальчишеская фигура.

А потом он упал и разрыдался так, словно потерял все, что любил и что было ему дорого…

*Мой дом далеко, но покой близко

С моей давно

потерянной любовью под черной розой

Ты сказала, что у меня глаза, как у волка

Загляни в них и найди красоту чудовища

Beauty of the Beast. Nightwish

====== 38. И глянет мгла… Битва за Город Снов. ======

– Торин! О Эру, Торин!!!!!!

Он открыл глаза, задыхаясь от рыданий, сам не понимая, от чего так тяжело на душе. Склоненное над ним прекрасное лицо было заплакано и бледно, но сияло словно драгоценный камень.

Врин…да…

выдавил он, с трудом протолкнув это имя в сдавленное судорогой горло.

Туо! Где Туо?!

встревоженный голос Марко заставил его попытаться сесть. Туомас…он помнил обрывками большую фигуру парня, горячие губы, прижатые к его рту, мягкие и нежные, словно у девушки. И пронзительное ощущение нежности, исходящее от человека.

– Туо вернулся домой, – голос Гэндальфа словно расколол тот кокон, внутри которого Торин пребывал с того мига, как очнулся. –Он исполнил предназначение… и награда будет соответствующей. Но это не его мир, а каждый должен жить в его мире.

Торин увидел бледное личико принцессы колхас. Слезы текли по её щекам, вымазанным охрой. Она ничего не сказала, просто села, прижав ладошки к животу, и беззвучно лила слезы, оплакивая свою недолгую любовь. Маленький Шан подошел к ней и, ворча, погладил по плечу.

– Боюсь, у нас нет времени на отдых, – Гэндальф с тревогой всматривался в черные тучи, затянувшие небо. –Мы закрыли источник Тьмы, но Тьма осталась…

– Меч остался там, -Торин угрюмо показал пустые руки. –Мне нечем драться.

– Да хоть этим, дядя, – Кили выпрыгнул из лодки, подобрал какой-то попавший под руку тесак и принес королю. Фили ухмыльнулся, приветствуя возвращение волевого и сильного брата.

– Для начала нужно бы нам перебраться в какое-нибудь местечко побезопаснее, -Марко помог встать Торину и поднял на руки счастливого Тем’ра. –Детей надо спрятать.

– Думаю, тут нет нужды волноваться. Они вполне могут отсидеться в трюме, – заметил Гэндальф, глядя куда-то вверх. Марко глянул и завопил от восторга.

– «Лейлани»! Моя «Лейлани»! Твою мать, Аурендир, я готов тебя расцеловать!

– Добро пожаловать на борт, – хохотнул Милашка, обхватив капитана за пояс и взлетев с ним к могучей фигуре величественно плывущего в небе корабля.

Гэндальф устроился на носу «Лейлани», глядя на расстилающийся под ними Город. Милашка умчался по его приказу на Ахелон, Ариен места не мог найти от тревоги за него.

– Одни мы не справимся, – сумрачно вздохнул волшебник, глядя, как Марко налаживает аппараты, мечущие белое пламя. –Даже несмотря на это. Нужна помощь…

– Если кто и способен привести подмогу, то только Милашка, – пожал плечами Марко. –Он самый быстрый и наглый из крылатых, которых я знаю.

– Ещё бы, -принц Орик, облетавший корабль с целью наложить магическую защиту, опустился на палубу рядом с капитаном. –Судя по тому, что я слышал об этом парне, ещё как способен. Во всяком случае, на то, чтобы сбежать с собственной свадьбы, да ещё с принцессой нужно было иметь немалое мужество.