На краю пропасти. Экзистенциальный риск и будущее человечества
Шрифт:
Разумеется, такие эксперименты проводятся в защищенных лабораториях, где соблюдаются строгие меры безопасности. Крайне маловероятно, чтобы какой-нибудь усовершенствованный патоген вырвался на свободу. Но насколько маловероятно? К несчастью, данных у нас немного из-за отсутствия прозрачности в вопросе о частоте чрезвычайных происшествий и утечек[350]. Это не позволяет обществу принимать взвешенные решения, сопоставляя риски и выгоды подобных исследований, и ограничивает способность лабораторий учиться на чужих ошибках. Нам необходимо наладить последовательное и прозрачное информирование о чрезвычайных происшествиях в соответствии с передовыми практиками других секторов науки[351]. И еще необходимо ввести серьезную ответственность за превышение прогнозируемого количества происшествий и утечек.
Но даже имеющиеся у нас фрагментарные свидетельства говорят о достаточном числе подтвержденных случаев, чтобы
Так обстоит дело даже на высшем уровне биологической безопасности (BSL-4). В 2001 году в Великобритании вспыхнула опустошительная эпидемия ящура у скота. В попытке сдержать ее распространение было убито шесть миллионов животных, и экономический ущерб составил восемь миллиардов фунтов. Новая вспышка произошла в 2007 году, и на этот раз удалось установить ее происхождение из лаборатории, в которой изучалась болезнь. Возбудитель ящура считался патогеном высшей группы и требовал высшего уровня биологической безопасности. И все же вирус утек через неисправную трубу и просочился в почвенные воды на территории лаборатории. После расследования лаборатории разрешили продолжить работу, и всего две недели спустя произошла новая утечка[353]. На мой взгляд, это показывает, что даже требований BSL-4 недостаточно для работы с патогенами, способными вызвать глобальную пандемию масштабов эпидемии испанки и хуже, особенно если исследования предполагают повышение их вирулентности (а чрезвычайно опасный эксперимент по повышению вирулентности H5N1 проводился даже не в лаборатории уровня BSL-4)[354]. С момента последней публично признанной утечки из лаборатории уровня BSL-4 прошло 13 лет, и это небольшой срок. Неважно, в чем причина: в неадекватных стандартах, в инспекциях, в специфике работы или в штрафах. Важно, что результаты в этой сфере оставляют желать лучшего, а недостаток прозрачности и отсутствие ответственности лишь усугубляют ситуацию. Если лаборатории уровня BSL-4 останутся такими, как сейчас, рано или поздно из них ускользнет патоген, способный вызвать пандемию.
Серьезные утечки из лабораторий
1971: оспа
В советской лаборатории по разработке биологического оружия проводили эксперименты с боевым штаммом оспы на острове в Аральском море. При полевых испытаниях им случайно заразились люди на находившемся неподалеку судне, которые и принесли болезнь на берег. В ходе этой вспышки десять человек заразилось и трое умерло, после чего ее удалось подавить всеобщим карантином и вакцинацией[355].
1978: оспа
В 1967 году от оспы ежегодно умирало более миллиона человек, но к 1977 году ценой героических усилий по всему миру это число удалось свести к нулю и человечество избавилось от этой древней скверны. И все же год спустя она восстала из мертвых: в результате утечки из британской лаборатории один человек умер, а еще один заболел, прежде чем власти сумели подавить вспышку[356].
1979: сибирская язва
Сотрудники лаборатории по разработке биологического оружия в одном из крупнейших городов СССР, Свердловске, случайно выпустили большое количество боевого вируса сибирской язвы, сняв воздушный фильтр для прочистки. По официальным данным, жертвами стали 66 человек[357].
1995: кроличий калицивирус
Австралийские ученые проводили полевое испытание нового вируса для контроля над популяцией диких кроликов. Вирус выпустили на маленьком острове, однако он вышел из карантина, добрался до континента и случайно убил 30 млн кроликов всего за несколько недель[358].
2015: сибирская язва
Испытательный полигон Дагвэй был открыт американской армией в 1942 году для работы над химическим и биологическим оружием. В 2015 году он случайно разослал образцы, содержащие живые споры сибирской язвы, в 192 лаборатории в восьми странах, где ожидали получения деактивированных спор[359].
* * *
Помимо
Одно из первых недвусмысленных свидетельств о применении биологического оружия оставили британцы, которые в 1763 году вели войну в Канаде. Главнокомандующий британскими войсками в Северной Америке Джеффри Амхерст написал в форт, где случилась вспышка оспы: “Нельзя ли устроить так, чтобы распространить оспу среди недружественных индейских племен? В нашем положении следует идти на любые уловки, чтобы уменьшать их численность”. О том же подумал и гарнизон форта, который взял инициативу в свои руки. Солдаты разослали зараженные предметы, задокументировали процесс и даже потребовали официального возмещения расходов, чтобы покрыть стоимость использованных одеял и носовых платков[362].
Если армии прошлого мало знали о болезнях и использовали биологическое оружие от случая к случаю, то наши знания позволили современным государствам совершенствовать то, что дала нам природа. Известно, что в XX веке программы по разработке биологического оружия велись в пятнадцати странах, включая США, Великобританию и Францию[363].
Самая масштабная программа была развернута в СССР. На пике в ней было задействовано более дюжины секретных лабораторий, где работали девять тысяч ученых, которые создавали боевые штаммы таких болезней, как чума и оспа, сибирская язва и туляремия. Ученые пытались повысить заразность, летальность и сопротивляемость болезней вакцинации и лечению. Они создавали системы для распространения патогенов среди противников и формировали запасы, куда, по некоторым данным, входило более 20 тонн оспы и чумы. В программе не раз случались чрезвычайные происшествия, в том числе летальные вспышки оспы и сибирской язвы (см. врезку)[364]. Хотя ничто не свидетельствует о намеренных попытках создать патоген, который угрожал бы всему человечеству, логика сдерживания или взаимно гарантированного уничтожения могла подтолкнуть сверхдержавы и страны-изгои в этом направлении.
Хорошая новость в том, что, несмотря на наши заигрывания с биологическим оружием, количество жертв от несчастных случаев и его намеренного применения остается относительно небольшим (если считать черную смерть пандемией естественного происхождения)[365]. Подтвержденное число жертв биологического оружия в истории ничтожно в сравнении с количеством жертв естественных пандемий за тот же период времени[366]. Неясно, почему это именно так. Одна причина, возможно, состоит в том, что биологическое оружие ненадежно и часто причиняет вред не только противнику, а потому государства предпочитают не делать на него ставку. Вторая, вероятно, связана с тем, что из-за негласных знаний и операционных барьеров применение биологического оружия оказывается гораздо более проблематичным, чем кажется на первый взгляд[367].
Но ответ, вполне возможно, в том, что у нас просто слишком мало данных. Складывается впечатление, что вспышки болезней, военные потери и террористические атаки подчиняются степенному закону распределения. В отличие от знакомого нам “нормального” распределения, при котором величины концентрируются вокруг центрального значения, распределения по степенному закону имеют “тяжелый хвост” все более значимых событий, где часто оказываются события совершенно разных масштабов, причем одни могут быть в тысячи и миллионы раз масштабнее других. Распределения потерь в результате войн и терроризма, как правило, идут по степенному закону и имеют особенно тяжелые хвосты, то есть большинство жертв приходится на несколько крупнейших событий. Например, основная масса военных потерь в последние сто лет приходится на долю двух мировых войн, а основная масса американцев, павших жертвами терроризма, погибла в терактах 11 сентября 2001 года[368]. Когда события распределяются таким образом, их средний масштаб до настоящего момента систематически занижает ожидаемый масштаб грядущих событий, даже если базовый риск остается неизменным[369].