На круги своя
Шрифт:
Жестоко. Все равно, что ударить. Бедная женщина. Помогла, поддержала — и не нужна. Как и я — только тень за спиной. Сам признался, жалел об отказе баронессе. Вот какая ему нужна жена.
И как спокойно Эллан воспринял сообщение об измене! Так, словно оскорбился, выбери я простолюдина, а с Соланжем можно, сразу угомонился. Когда любят, не хотят делить с другим. Может, Эллан лгал, никаких чувств нет. Соланж предупреждал, а я дурочка, всем на слово верю.
Жалко Лауру. Судя по всему, она-то Эллана любила, раз сбежала в Мир воды. Женщина, в
— Эллан, — не смотрела ему в глаза, чтобы не видеть правды, — скажи, а я?.. Только честно, пожалуйста! — Говорила и комкала простыню. — Лучше боль, чем ложь. Словом, ты женишься на мне, или я тоже не подхожу? Ничего страшного, — сглотнула, — на войну не сбегу, пойму.
Сердце замерло в ожидании ответа.
Скажи «да», скажи мне «да»! Пожалуйста!
Эллан потянулся к моим губам и трижды поцеловал. Сначала едва касаясь, затем нежно и, наконец, страстно, как любовник.
— Перед Зимним балом надену кольцо.
И сразу стало так легко, так радостно.
Со всхлипом обняла будущего жениха и сторицей вернула подаренные поцелуи.
Одно смущало — Соланж. На мой робкий вопрос Эллан ответил усмешкой и обвел пальцем контуры губ.
— Милая, это не запрещено, ты вольна завести второго мужа или любовника при живом супруге, никто слова не скажет.
Нахмурилась и отстранилась.
— То есть ты?.. А как же любовь? Ты женишься по расчету?
Опять потомство от наиви, или банальное обладание уникальной игрушкой?
— Нет, — покачал головой Эллан. — Я хочу такую жену. Если бы ты знала, — легкая улыбка тронула его губы, — как я злился, когда ты колебалась! Нет хуже для навсея, чем не получить свое. И вдвойне тяжело, когда ничего другого не желаешь. Настолько, что готов терпеть и ждать.
— Значит, я — свое?
Осмысливала его слова, гадая, можно ли считать их выражением нежности, или речь об очередном хозяине диковинного зверька.
— Именно, — любимый погладил по щеке. — Та, ради которой я готов драться до смерти и стать пособием по этикету. Можешь давать сколько угодно пощечин и еще немного потоптаться по гордости, самую малость.
Он улыбнулся, и от этой улыбки растаяло сердце.
Эллан не лгал: глаза его лучились теплом. Оно мерным пламенем горело в глубине зрачков, сползало едва заметными морщинками к губам.
— Однако я понимаю, — лорд посерьезнел и отпустил ладонь, — отбить пару Соланжа Альдейна невозможно. Поэтому и принял, как должное. Все равно бы случилось.
— То есть ты отказался от борьбы?
— Нет, — пальцы вновь зарылись в волосы. — Я же сказал: не отдам, но иногда нужно терпеть. Поторопишься, потеряешь все. А я не хочу тебя терять, поэтому приму любой поступок, любое решение, лишь бы оно сделало тебя счастливой. Поэтому не мучай себя, если действительно его любишь. Только, — уютные объятия, в которые заключил Эллан, не вязались со сталью в голосе, — и ему придется любить, иначе Соланж пожалеет. Либо он холит и лелеет, либо лежит
Сложно, безумно сложно! Не стану пока думать, лучше уткнусь в щетинистую щеку и вдохну самый лучший запах на свете.
Поддавшись порыву, лизнула Эллана в щеку. Колется, надо побрить.
Представила себя с помазком и улыбнулась. Почему-то в фантазиях у меня пена на носу. Рассмеялась, чем несколько озадачила лорда. Совсем недавно плакала, а теперь веселилась.
— Чаще улыбайся: ты словно светишься.
Эллан фривольно прикусил ухо, заставив хихикнуть и… вспомнить о губах Соланжа, которые ласкали мочку.
Совесть вновь заскреблась, впила когти в сердце.
Сначала с одним, потом с другим.
Почему, почему я не отказала, не сдержалась? Могла бы, отхлестала бы себя по щекам.
Мой Чувствующий отреагировал мгновенно: прижал крепче, расцеловал и назвал самой нравственной женщиной на свете.
— Ни одна бы не убивалась по пустякам. Подумаешь, другого мужчину попробовала! Перед кем виниться-то? Перед любовником? Пфф, да он никто и звать никак.
— А если эта девушка его любит? — гнула свою линию.
Аккуратно, чтобы не задеть Эллана, приподнялась, оперлась руками о кровать и уставилась ему в глаза. Волосы падали на грудь лорда светлым водопадом: когда только успел вытащить шпильки?
Голубые глаза по-прежнему сияли изнутри.
Отчего, отчего он не сердится, наоборот, успокаивает, ласкает?
— Данный вопрос мы уже прояснили, — с легким раздражением ответил лорд и завладел моими волосами. Они жидким золотом заструились между его пальцев. — Женщина любит обоих, о какой измене идет речь? Или одного нужно любить меньше только потому, что второй попался раньше?
Эллан продолжил играть в парикмахера. Он любовно перебирал пряди, заплетал в косички и закалывал шпильками на висках.
— Ты так спокойно говоришь о чувствах к Соланжу! — взорвалась я.
Не понимаю, решительно не понимаю!
— Да, если это любовь. Я уже объяснил, твое счастье — самое главное. Почему немного не потерпеть, если супруга не подаст на развод, искупает в нежности и не выставит на посмешище, когда сделаешь вот так. — Эллан потерся носом о мой нос. — Или вот так.
Он уткнулся лбом в раскрытую ладонь.
Какие же странные навсеи!
Потом я лежала и слушала, каким счастливым сделала любимого. Он до сих пор не верил, что женится, называл благодетельницей, спасительницей, сокровищем.
Навсейки? Пусть катятся в Бездну, не нужны ему навсейки. Не верю? Так Эллан докажет. Любой приказ, любой подарок к моим ногам. Шутит? Отнюдь. Вот встанет и начнет целовать ноги.
С трудом удержала — порывался ведь! Зато руки спасти не удалось, Эллан зацеловал каждый пальчик, каждую венку — нежно и пламенно одновременно.