На круги своя
Шрифт:
Четырежды! В последний раз так глубоко, быстро и резко, что казалось: не выдержу, но именно тот раз стал самым сладким. Соланж словно не мог насытиться, боялся потерять, а я с головой неслась в пропасть. После усталое тело обуяла небывалая легкость, сердце трепетало от радости. Разве такое возможно без любви?
Соланж пытался со мной поговорить, назначал встречи, но я упорно не отвечала и рвала записки. Пряталась от него, посвятив все время Эллану. Тот заподозрил неладное,
— Дария, — Эллан перехватил руку и положил себе на сердце, — что случилось, что тебя гложет? Я все жду, но ты молчишь, а беспокойство не проходит.
Отделалась отговоркой: мол, все виню себя за раны любимого.
— И поэтому не выезжаешь, не смотришь в глаза? Кажется, у наиви принята искренность, — Эллан открыто обвинял во лжи.
Трусливо отвернулась. Не могла признаться в случившемся, что в постели мне одинаково хорошо с обоими, а верхний этаж заставлен цветами от Соланжа.
Ничего, зато Эллан поправляется, он вообще умница, с такими повреждениями — и сидит. Пусть по полчаса в день, но уже!
Аппетит волчий — хороший признак. Точно вместе на зимний бал пойдем, а там сделаю предложение, разрублю узел. Никакого Соланжа!
— Я иду в оперу, вот и волнуюсь, — вымученно улыбнулась и поправила одеяло.
Ложь казалась спасением. Нельзя расстраивать больного.
— Почему? — Взгляд Эллана стал холоднее.
В отчаянье скомкала перчатки на коленях.
Он Чувствующий, он все знает! Может, даже читает мысли. Там, в Умерре, я разрешила.
Ужас прошиб холодным потом.
Эллан замкнется, отдалиться. Только не могу, не могу сказать правду. Тогда вообще конец.
— Там… там… — нервно кусала губы, ища спасения. — Я одна, меня пытались убить — разве мало причин для беспокойства?
— Дария, почему ты меня жалеешь? — В лоб спросил лорд и приподнялся на подушках. — Не отпирайся, эмоция очень сильная. А еще боишься. Я не обижусь на сострадание, понял, твои чувства иные — не презрение, а любовь.
— Ты меня убьешь, — опустив голову, чуть слышно прошептала в ответ.
Недолго длилась сказка. И, как всегда, ее разрушила легкомысленная девица.
— Я тебя никогда не убью, — пальцы ласково погладили щеку и смахнули одинокую слезинку.
— Прогонишь. — Рыдания подбирались к горлу.
— Никогда не прогоню. Только если сама уйдешь. Так почему ты плачешь?
Эллан протянул перебинтованные руки, чтобы заключить в объятие лицо, а я не выдержала. Слезы градом полились по щекам.
— Я… Я не могу, пожалей меня! — всхлипнув, уткнулась в его колени.
Пусть догадается сам, прочитает в мыслях,
Ненавижу, ненавижу себя за слабость. За то, что вербена затмила разум и воцарилась в сердце.
Плечи подрагивали. Дыхание прерывалось всхлипами.
— Иди ко мне.
Эллан раскрыл объятия, предлагая успокоиться на его груди.
Изумленно посмотрела на него. Как, а гневно скривить губы, допросить?
— Я тебе изменила, — сожгла мосты за спиной и подняла на лорда заплаканное лицо.
В спальне ненадолго воцарилось молчание.
Руки Эллана опустились на одеяло. Напряженные, твердые. Глаза заледенели.
В голове промелькнуло: «Кончено!»
Тоненько всхлипнула и сползла на колени.
Почему он молчит? Хоть бы кричал. Не станет. Навсеи держат эмоции в узде. Эллан просто станет чужим, а я — бездомной собакой. Не в прямом смысле — лорд не прогонит, — в переносном. Кто я без любви Эллана?
На шее любимого дернулась жилка. Будто струна оборвалась.
— С кем? — вопрос прозвучал глухо, словно из подпола.
Эллан не смотрел на меня, нарочито изучал прикроватный столик с микстурами, мазями и бинтами.
— Ах да, это не мое дело, — спохватился он. Мышцы напряглись, скулы заострились, уголки губ опустились. — У меня нет никаких прав, но все же… — Эллан помолчал и чуть слышно вздохнул, выпустив боль наружу. — Соланж Альдейн?
Кивнула и с мольбой глянула на любимого лорда. Прости, если сможешь.
— Дрянь, верно? — Голос дрожал. Я все еще стояла на коленях возле кровати. — Никто не осудит, если ударишь.
— Дария… — он покачал головой.
— Ударь! — горячечно выпалила я и вскочила. — Сейчас найду твою трость. Она прочная, верно? Не жалей, такую возлюбленную не за что жалеть.
Длинные пальцы с видимым усилием дотянулись до меня. Эллан коснулся с лаской, не с укором. Напряженные мышцы дрожали. Ему тяжело тянуться, я слишком далеко. Поспешно села как можно ближе, обняла и уткнулась лбом в грудь, чтобы слышать биение сердца. Оно звучало ровно, слишком ровно для человека, который бы ненавидел.
— Глупая моя, как я могу? — Эллан гладил по волосам и ворковал, словно мать над колыбелькой. — Какая трость? Ты не вздумай! Чтобы ни царапины не увидел! Ну не надо так убиваться. Любишь, а большего мне не нужно. Я ведь этого испугался. А измена? Вот если бы его любила, а меня нет… И то бы ничего. Горько и только.
— Разве так можно? — подняла на лорда заплаканное лицо.
Мир в очередной раз круто поменялся.
Где презрение, отчего Эллан успокаивает и улыбается. Я ему об измене, а он слезы утирает.