На круги своя

Романовская Ольга

Втайне надеялась, лорд сделает предложение. Он ведь знает, я соглашусь. Если побоится, предложу сама, законы позволяют. Нужно только посмотреть, как тут принято. По-моему, на балу. Какой ближайший? Зимний? Как раз Эллан поправится.

Экипаж остановился у ворот.

Как же их открыть?

У каждого свои развлечения. Раненые сильно ограничены в их количестве, особенно те, кому нельзя сидеть и читать. Но лежать целыми днями скучно, вот Эллан и вздумал учить местным колдовским штучкам. Исключительно полезным — вроде той же дезактивации

замков. Отговорить не сумела — лорд пригрозил бунтом на корабле. Пришлось сдаться, но ограничить время ментальных уроков: проговаривать заклинания запрещала. Только, судя по некоторым признакам, больной указания лекаря игнорировал. То халат с кровати свешивается, то кресло не там. Подловить не могла, а Эллан неизменно смотрел честными глазами и молчал.

Ворота распахнулись; колеса зашуршали по песку.

Подъездная аллея короткая, огибает маленький фонтан. Сейчас он не работал, но в жаркие дни, наверное, дарил желанную прохладу.

Стоило распахнуться дверце экипажа, появился Соланж. Заслышав цокот копыт, не сомневалась, это он. И действительно, некромант лихо соскочил с коня и помог сойти.

— Рад видеть вас, миледи.

Губы обожгли кожу через перчатку.

Не желая рисковать, отняла руку, но Соланж оказался настойчивым, взял под локоток. Все в рамках этикета, но отчего так потеют ладони?

Некромант ничего не делал, вопреки привычной манере, не делал откровенных предложений, не убеждал стать своей, только… Стоило ему стать галантным, предупредительно следить за каждым шагом, как сопротивление осыпалось пеплом к ногам. Я по-другому, словно впервые, увидела Соланжа и залюбовалась.

Сердце трепетало в груди, как у дебютантки на балу. Ладонь подрагивала в его ладони. Щеки горели, а взгляд блуждал по сторонам.

Смущение, стыд и желание вечно подниматься так по ступеням по очереди сменили друг друга.

Я разрывалась на части и жалела о легкомысленном решении.

Казалось, под ногами не каменные ступени, а хрупкий лед. Сделаешь шаг — и полетишь в бездну.

Двери послушно распахнулись, повинуясь воле некроманта. Надо озаботиться защитным заклинанием, заговорить дом от телепортов и заодно узнать, есть ли портальная комната.

Старательно отводила глаза от Соланжа.

Вербена укутала удушливым облаком, воскрешая картины прошлого.

Гостиница, голос. Он сразу отозвался в животе, поманил за собой.

Бал. Пальцы Соланжа скользят по коже, кружат, заставляют парить.

Небо. Губы. Весь мир у ног.

Голос. Он шепчет сквозь небытие, что не позволит умереть. Когда же это?..

А еще силуэт. Смутный силуэт рядом с Элланом — тем, кто отнял единственный шанс на семью, и в кого Соланж сейчас вливает жизнь. я вижу ее, хотя подобное невозможно. Легкое золотистое облачко, она бабочкой порхает над любимым, и каждое касание делает кожу розовее.

Кусая губы, старалась дышать ровно. Надеюсь, Соланж не заметил. Увы, искуситель улыбался.

Ничего не делал, а соблазнял.

Дракон в ухе казался таким притягательным. Хотелось встать на цыпочки и коснуться его, осторожно пропустить белую прядь между шеей и хвостом крылатого ящера.

Спасала мысль об Эллане. О нее, как о скалу, разбивались преступные чувства к другому.

Я любила Эллана. Никакого самообмана — милый образ точно так же заставлял заходиться сердце, складывал губы в улыбку.

Любить двоих? Невозможно, однако как похоже на нее нынешнее чувство к Соланжу. Оно немного иное — терпкое и огненное, толкающее не отдавать, а брать. С Соланжем хотелось прежде заняться любовью, а потом уже смотреть на звезды, с Элланом наоборот.

Страсть и глубокая привязанность. Первая мимолетная, вторую пронесешь до гробовой доски.

Забудь. Пожалеешь ведь, с ума сойдешь от тоски по Эллану, когда поймешь, что натворила. Не смотри на навсеек.

Навстречу вышел дворецкий. Хотела спросить его, привезли ли мебель, но некромант нагло отпустил слугу:

— Я сам покажу леди дом, на сегодня вы свободны.

Дворецкий вопросительно глянул на меня, метавшуюся между «да» и «нет». На вид неказистый, низкорослый, чернявый, он, по словам Эллана, толковый парень. Во всяком случае, ничем не докучал, а дом содержал в порядке.

— Вы свободны, — с напором повторил Соланж.

— Нет…

Поглаживание запястья молнией пронзило тело, парализовав волю. В итоге отпустила дворецкого и позволила увлечь себя к лестнице.

Едва мы миновали первый виток и стали невидимыми для дворецкого, Соланж развернул меня спиной к перилам и тесно прижался всем телом, заключив в объятия.

— Наконец-то! — прошептал он, вдыхая запах моих волос. — Думал, никогда не дождусь.

— Милорд! — кашлянула я, силясь высвободиться.

Перила врезались в лопатки, а Соланж прижимался все теснее, поневоле заставляя отклоняться назад. Положение в высшей степени двусмысленное.

— Ты должна мне, — выдохнул в лицо некромант.

Наши бедра тесно соприкасались, сквозь одежду я ощущала нараставшее желание Соланжа. Запаниковав, заерзала, но быстро сообразила: так еще хуже.

Порядочная женщина зовет на помощь, сопротивляется, а я ждала. Со страхом, волнением, но бездействовала. Ни пощечин, ни касания ниточки. Пусть Эллан не встает, но прислал бы на зов кого-то.

Нечто грешное и порочное нашептывало: «Покорись!»

— Милорд, вы забываетесь…

Вновь попыталась осторожно отодвинуться — бесполезно.

Некромант дышал поверхностно, с небольшими всхрапами. Взгляд не отрывался от губ. Сглотнув, неосознанно облизала их.

— Дария, — голос Соланжа звучал хрипло, едва слышно, — сколько ты еще собираешься обманывать себя?

— Не сейчас! — пискнула я, стараясь успокоиться.

— Что именно?

Некромант придвинулся еще теснее, хотя куда уж.