На Лене-реке
Шрифт:
— А что он нехороший, это факт, — горячо произнесла Саргылана. — Почему он не подошел ко мне в порту? Узнал ведь, а не подошел. А там, в Москве, шляпу снимал, раскланивался…
— А что ты скажешь о Джерготове?
— И он, наверное, не лучше, — сердито ответила Саргылана. — Я никому не рассказывала, даже Феде, а вот вам расскажу. Сперва, когда мы выехали, он был такой вежливый и внимательный. Остальные девчата даже коситься на меня начали. В Москве мы с ним один раз в театр ходили… Потом зашли поужинать в ресторан. Я не хотела идти, так он рассердился… А после этого вечера я на него и смотреть не могла.
—
— Приставать стал… еще в ресторане.
— Ну и как же ты?
— Я его успокоила так, что сразу протрезвел… На другой день извинялся, просил никому не говорить… Вот, Ольга Григорьевна, и судите сами, какой человек.
— Ясно, — сказала Ольга и стала прощаться.
Глава двадцать вторая
Иннокентий Аммосович понимал толк в женской красоте, и если он не обратил особого внимания на внешность посетительницы, то вовсе не потому, что не оценил ее по достоинству.
Неожиданное посещение сотрудника экспедиции Гидропроекта Ольги Перовой удивило и даже встревожило Джерготова. Во всяком случае, насторожило и вывело из состояния душевного равновесия. Конечно, он не подал виду, и на благообразном упитанном лице его сияла самая приветливая улыбка, убедительно говорившая о том, как он рад и доволен. Иннокентий Аммосович даже перестарался, пересластил улыбку, и она получилась приторной.
Но Ольга также, в свою очередь, была настолько напряжена, что утратила способность улавливать все оттенки джерготовской обворожительности. Переступив порог приземистого, старинной кладки здания с массивными стенами и сводчатыми арками в длинных коридорах, она почувствовала, что уверенность ее в успехе, а главное — в нужности задуманного разговора заметно поколебалась.
Надо сказать, что Ольга стремилась к разговору с Джерготовым не только потому, что рассчитывала выяснить какие-либо дополнительные детали, уличающие его. Ей хотелось еще раз и притом с позиций, официально отстаиваемых Джерготовым, разобраться в сравнительных достоинствах и недостатках обоих вариантов месторасположения плотины. Дело в том, что Ольге сначала больше нравился нижний вариант. Опасения Ракитина она мысленно отвергала, упрекая Сергея Кузьмича в излишней «стариковской» осторожности. Правда, Борис очень легко разбил все ее возражения, а Сергею Кузьмичу она не решилась высказать своих сомнений, так как не могла подтвердить их сколько-нибудь убедительными доводами. И все же мысль превратить страдающий от засух и изрядно запыленный Приленск в «приморский город» привлекала ее.
Но со времени первого обсуждения этого вопроса прошло уже немало дней, и с каждым днем ей становилось все яснее, что прав, конечно, Сергей Кузьмич, а то, что нижний вариант поддерживает Джерготов, является, особенно в свете последних происшествий, веским аргументом именно против нижнего варианта.
Иннокентий Аммосович почтительно и радушно потряс руку Ольги. Прикосновение его мягкой, слегка влажной руки заставило Ольгу вздрогнуть.
«Нервы», — подумала она и, подавив вспышку раздражения, улыбнулась в ответ на какой-то плоский комплимент.
— Какому случаю обязан счастьем видеть вас в нашей скромной обители? — сладко произнес Джерготов, усаживая Ольгу в кресло.
—
Иннокентий Аммосович заметил усмешку, но не понял ее значения.
— Ах, что вы! — томно вздохнул он. — Красивые женщины так редки в нашем маленьком городе, да и вообще в нашем суровом северном крае.
Ольга с трудом сдерживала желание оборвать паясничающего Джерготова и, чтобы не выдать своего настроения, принужденно засмеялась:
— Опасный вы человек, Иннокентий Аммосович.
Джерготов зажмурился в довольной улыбке.
— Но ведь я к вам по серьезному делу.
— Увы, зачем иначе посетили бы вы меня!
— Мне необходимо уточнить некоторые вопросы по выбору створа плотины, — сказала Ольга, как бы не замечая игривой реплики Джерготова.
— К вашим услугам, — сдержанно произнес Иннокентий Аммосович, продолжая улыбаться.
— Объясните мне, пожалуйста, какие мотивы побудили вас высказаться за нижний вариант?
— Они изложены в проекте решения ученого совета.
— Я знакомилась с ним, — кивнула Ольга, — но мне показалось, что там не все сказано. По крайней мере, доводов, приведенных там, явно недостает, чтобы обосновать решение. Следовательно, у вас есть еще другие, безусловно, убедительные доводы, только по каким-то причинам вы их не изложили… А нам, проектировщикам, очень важно знать все эти доводы. Поэтому я и обратилась к вам.
— Мотивы, не изложенные в проекте решения, для проектировщиков не имеют никакого значения, — криво усмехнулся Джерготов.
— Для проектировщиков все имеет значение, — возразила Ольга.
— Никакого значения, — повторил Джерготов. — Это мотивы не технические и не экономические, а, так сказать, психологические.
— Психологические?
— Да, психологические и, если хотите, эстетические.
— Я вас не понимаю.
— Вы знакомы с историей Якутии? — вместо ответа спросил Джерготов.
— В общих чертах, — ответила Ольга, несколько смутившись.
— Вот видите, — снисходительно улыбнулся Иннокентий Аммосович, — только в общих чертах. А ведь каждый якутский интеллигент знает историю России досконально… Но я уклонился в сторону от нашего вопроса. Так вот: несколько веков тому назад, — голос Джерготова зазвучал торжественно, — эта обширная долина, в центре которой расположен город Приленск, была ареной кровопролитных боев между жившими здесь племенами охотников и пастухов и явившимися покорить их пришельцами. И вам должно быть понятно, что вид этой долины не может вызвать у нас радостных воспоминаний. Я, например, буду рад, если новое море поглотит ее, равнины, видевшие позор моих предков, скроются под глубинами вод и чистые ленские волны смоют позор веков!
Ольга с интересом наблюдала за Иннокентием Аммосовичем.
«Сейчас он, пожалуй, искренен. Это, видать, не часто с ним бывает. И лицо стало другое, как будто маску снял».
Действительно, выражение лица у Иннокентия Аммосовича было необычное, одновременно и злое и печальное, но несомненно искреннее.
«Разговор может получиться интересным», — подумала Ольга и спросила:
— Это мотивы, по вашей терминологии, психологические. А эстетические?
Джерготов уловил нотку иронии в голосе Ольги, и маска учтивой вежливости вновь утвердилась на его благообразном лице.