На одинокой дороге
Шрифт:
— Они и драться-то нормально не смогут, — человек за столом высморкался.
— Жуан, они стоят шестьдесят флоринов за голову. Так было, есть и будет, все-то время, сколько я буду их тебе таскать.
Теодор шестой, сын Повэля, сидел напротив и что-то прихлебывал из кубка:
— Я всегда с интересом и восхищением наблюдаю за твоими попытками сбить цену, но и ты должен бы уже привыкнуть за десять лет, что я не уступлю.
— Эти мельче. Пятьдесят пять еще, куда ни шло, но шестьдесят?!! Нет. Не пойдет.
Теодор продолжал
— Чего молчишь? — человек за столом снова высморкался.
— А что говорить? Мне добавить нечего. Ты все равно возьмешь их за шестьдесят.
— А вот если не возьму?! Что делать будешь?! Больше их никто не покупает.
— Больше их никто не покупает, потому что я их только тебе продаю. А уже ты потом во дворец султану. Не купишь ты, я пойду во дворец напрямую.
— Ты?!! Кто тебя пустит?!
— Хорошо, меня никто не пустит. Хотя думаю, что если я намекну кому-нибудь при дворе, что у меня за товар, то двери мне откроют. Собственно единственно, почему я этого до сих пор не сделал, это время. Я вынужден сам ходить в такие экспедиции.
— А если…
— Без «если» Жуан! Я могу найти другого покупателя. Товар редкий. Товар быстро заканчивающийся, учитывая, что берут их в основном, для драк друг с дружкой. Если ты не будешь поставлять султану, их будет поставлять кто-то другой. Но продавать ему их буду я! И Жуан…
— Что?
— Поставлять их я буду по шестьдесят.
Собеседник снова высморкался и вышел из-за стола. Эрик смог его разглядеть. Вислый мясистый нос, обрюзгшее лицо, мешки под глазами. Сами глаза пронзительные, злые. Седина с проплешиной.
— Разорюсь я с тобой.
— Ага. Я видел твой новый дом в Кала Монсе. Причем ты его не купил. Сам построил. Вот как только увидел, сразу понял — ты разорен!
Жуан, сложив руки за спиной стал прогуливаться по своему шалашу. Ходил по-детски — избегая черных плит и ступая только на белые.
— А почему их мало в этот раз? И опять без баб.
— В этот раз приключений было больше, чем обычно. У меня до сих пор башка трещит.
Жуан поравнялся с горбоносым бюстом у входа и стал его изучать.
— Уродливей. Причем гораздо, — солидно кивнул Эрик.
Жуан перевел изумленный взгляд в его сторону.
— А?!
— Я думал ты стоял и сравнивал, кто из вас уродливее. Могу успокоить. Ты. Даже не сомневайся. — Эрик поморщился. Во рту все болело. Говорить трудно.
Жуан повернул голову вглубь бунгало.
— Кто это?!
— А это и есть те самые приключения, о которых я говорил. — Теодор приветственно поднял кубок, — ближе не подходи.
Но обрюзгший подошел. Одетый не по-тропически тепло. Тяжелый камзол, воротник фреза. Как будто при королевском дворе, а не на забытом острове посреди океана.
— Я понимаю, что это не из недомерков. Но тогда, где ты его взял?!
— По Летнему острову шатался. Ко мне забрел.
Жуан недоверчиво переспросил:
— По Летнему острову шатался? Там никто
— Я хожу только по определенному маршруту. На небольшой части острова. И каждый раз страшно. Я кое-что видел, кое-что слышал. Ночью остаться во внутренней части острова — верная смерть. Я дальше Стеклянной дороги сам никогда и не хожу. Ребята иногда. Днем, плотной группой и недалеко. Только чтобы нескольких краснозадых поймать. Но вглубь?! Ни за что. Мы даже зверюг стараемся только на соседних островах добывать.
— А тройдахар?
— Да будет тебе тройдахар! Это такая тварь, что я ее за все десять лет видел только шесть раз. Поймал дважды.
— Дважды?! Ты мне одного привез.
— Сбежал один. Да я тебе рассказывал. Ты вот лучше этого купи.
Жуан изучающе посмотрел на Эрика.
— И сколько?
— Сто, — Теодор налил себе.
— Сто?!!! Ты с ума сошел! Я еще никогда, ни за кого столько не платил!
— А тебе такие еще и не попадались.
Обрюзгший наклонился к клетке.
— Ближе не подходи, — повторил Теодор.
— Он же в клетке. А связал зачем?
— А клетка для него не преграда.
— Объясни.
— Когда я его встретил, он сначала в одиночку трех недомерков раскидал. Вооруженных. Я его сонным порошком напоил и в клетку засунул. Он ночью решетку разломал и вылез.
— Как разломал?
— Руками — кивнул Теодор.
Жуан издал короткий смешок.
— Эти клетки ты у меня покупаешь. Уж я знаю их крепость. Их рычагом не каждый сломает. У меня мастеровые их специально из хурмы делают. А это эбен крепчайший.
— Мастеровыми ты ремесленников называешь, что в Малагармском султанате приобрел? Вилланов?
— Тебе какая разница? Не ты же их мне поставлять будешь. Но не об этом. Не мог он руками!
— Я тебе говорю. Причем клетка была самая здоровая. Разломал, вылез. Засунул в другую клетку меня. Вырубил, спрятал. Когда Брейдли с ребятами прибыли он им наплел с три короба, да, так, что они поверили. Хитростью заставил себя привести на корабль. Там, в одиночку, без оружия справился с пятью моими ребятами. В том числе и с Тристаном. Он бы и корабль увел, но там еще Джорг в трюме спал. От волков своих любимых не отходил. Прямо у клеток. Услышал шум, подошел сзади и успокоил по затылку.
— Интересно. А откуда он на острове взялся?
— Не знаю, мне сказал, что капитан с корабля, на который пираты напали. А он вроде, как сбежал. Думаю, врет. Сказал, что его зовут Кристофер, но думаю и здесь врет.
— А правду ты из него выбить не мог?
— Не поверишь — нет. Я думаю и не получится. Упрям, дерзок сверх всяких мер. Не забывай, еще и на Летнем острове выжил. Поэтому, когда я говорю, что он стоит сотню, значит, столько он и стоит. И когда я говорю, не подходи к нему ближе — тоже послушай меня.