На огне святом сожжем разлуку
Шрифт:
В Словути святого,
У неба ясного,
В потоку дзвінкого
А в четвертого - у вітру весняного..
Ой несіть віночок
На чистий струмочок
Там, де хвиля миє
Крутий бережечок
Хай не бачать люди
Хай вінка коханий
Повік-віки весняного не забуде!
Візьмемось за руки,
Подамось на луки,
На вогні святому
Спалимо розлуку!
Пісню заспіваймо,
Літо прославляймо,
У яснім коханні
Лиха-горенька не знаймо!..
Песня отдалялась, утихала. Река дышала туманами. Между стволами вековых деревьев замигало пламя, около него колыхались тени. Навстречу метнулась тонкая фигура Мироси.
– Кто это?
– Бери свое сокровище!
– смеялась Зоруля, шутливо толкая Зореслава в спину.
Царевна ринулась юноше на шею, обняла его, пылко целуя в глаза. Потом отстранилась, потянула к костру. Поднялся Корень, взволнованно сказал:
– Слава Купалу, живой. Что же случилось? Опомнился Горевей? А мы уже думали, как тебя вытянуть. Хорошо, что рук марать не пришлось. Смотри же, сынок, теперь почитай волю. Благодари Яр-Дива, что первый силок треснул. Следующий может быть из бронзы или железа. Кто знает, хватит ли сил его разорвать?
– Не ведаю, отче, выскочил ли из силка - махнул рукой Зореслав - может, попал куда похуже.
– Как это?
– удивился Корень.
Из-за костра выступил Боян, в темных провалах его незрячих глаз тревожный вопрос. Пламя металось, трещали искры, над головами шумел столетний дуб, а люди молчали, удивленные неожиданным словом юноши.
– Что случилось, Зореслав?
– в конечном итоге спросил певец.
– Царь выпустил меня. Сказал, что Мирося станет моей женой.
– О радость!
– вскрикнула счастливо Мирося – К чему же печаль?
– Погоди! Он сказал, что это будет лишь тогда, когда я добуду для него живую воду.
Старый Корень растерянно глянул на Бояна, тот задумчиво покивал головой. Мирося коснулась плеча юноши.
– И ты… обещал ему?
– Я дал клятву.
– О глупый мальчишка! – хлопнул себя по коленям Корень - Зачем же давать клятву, не зная, чего от тебя хотят?
– Это не царь - отозвался Боян - то Печерунова хитрость. Коварный змей. Что же думаешь делать, юноша?
– Не знаю - скуксился Зореслав, вороша палкой багряные угли - это же сказка - живая вода? Где ее найти? А Горевей велел не возвращаться в Витич до тех пор, пока не буду иметь воды!
– Пусть ждет!
– беззаботно воскликнула Мирося, прижимаясь к Зореславу - пусть ему царство, сокровища, земля. А мы с тобой, сокол мой, полетим в вольные края. Боян! Ты обещал указать нам путь. Минует ночь, мы поплывем Славутой вниз. Уже есть припасы, есть
– Мирося, я поклялся - тихо отозвался юноша.
– Но клятва добыта хитростями.
– Девушка, не сбивай моего сына - мрачно кивал Корень.
– Он не сломает слова, кому бы не дал его. Ох Зореслав! В этом не имею для тебя совета. Спрашивай Бояна.
– Тихо, дети - говорил певец, протягивая руки к огню - гоните прочь тоску-печаль. Кто ведает, где заветное? Вся жизнь человека - дорога, которую надо пройти, тяжела она, или легка. На веселых дорогах, на широких путях не найдешь ни правды, ни жар птицу не поймаешь. Печерун думает, что гонит Зореслава в безвестность? Не ему о том знать, деточки. Доченька, успокойся, не тревожься, слышит мое сердце: и в огне не сгорит твой суженый, и в воде не утонет, и не упадет от меча вражьего! Слушай совет мой, Зореслав: дал слово - должен исполнить!
– Но вода жива - это же сказка?
– растерянно спросил юноша.
– Слышал я от Тайно-Дива, старого ведуна в Черных Горах - сурово сказал Боян - что есть живая вода. Имеют ее небесные дети Световида, что сызвека живут на нашей земле.
– Кто же они?
– раскрыла от удивления рот Мирося.
– Род и Лада. Наши предки. Случилось это в незапамятные времена. Жили Род с Ладой и своим семейством в звездном дивоколе, широком и свободном. Много было там людей – честь, не перечесть. Всего вдоволь имели люди на земле Световидовой: плодов удивительных, бархата звездного, дворцов самоцветных, кораблей летучих, на которых они летали даже до огненных звезд.
– К звездам?
– сплеснула ладонями Зоруля - Как же такое возможно? Они же обжигающие, как жар!
– Все тем людям было по силам - сказал Боян торжественно - а в дивоколе их не одно солнышко светило, а двое: наш Яра-Див, которому мы поклоняемся, и еще дивное светило - Белобог, которого пращуры величали Страхом.
– Таким страшным оно было?
– сжалась в комок Мирося.
– Где там!
– усмехнулся Боян - Страхом назвали то светило потому, что было оно страх какое прекрасное. Говорили прадеды, что под тем солнцем люди жилы много веков не старея, сохраняя силу и молодость. Однако и там нашелся враг, который посеял в чистом краю ядовитые зерна. И началась война кровавая, губительная. Распалось звездное царство на мелкие осколки. И поныне, бывает, падают на землю осколки того света, а мы говорим: падающая заря! И угасло от той руины волшебное светило Страх, потемнело. Белобог стал Чернобогом. Страх, который радовал людей, стал привидением, что им пугают детей.
– Неужто все небесные люди погибли?
– приуныла Мирося.
– Не все. Тех, кто остался жив, Род и Лада посадили на большую летучую лодку, и поплыли они звездной рекой к нашей земле. И стал тот челнок в дивоколе Месяцем, который пращуры назвали Сребро-чудом. А из месячного дома спустились Род и Лада в горы высокие, неприступные. Дика земля была, неприветлива. Но не испугались того пращуры. Сказали детям своим: «Идите, дети, живите на этой тяжелой земле, стройте поселения, приучайте диких зверей к труду, населяйте дикие края. Дружите с земными племенами. Неприветлива новая отчизна, но когда-то мы вернемся в небо, когда чистым огнем испепелим в сердцах своих зерна забвения. Вот с тех пор мы и зажигаем купальские огни, прыгаем над ними. Думаете, для веселья и забавы? В действительности - мы готовимся пролететь над грядущим очагом, который должен испепелить в сердцах людей зерна забвения. Тогда люди обретут крылатые тела и вновь будут жить меж звезд».