На осколках цивилизации
Шрифт:
— Мы с этим парнем точно не состоим в секте. Это может подтвердить Молл Бекер, вы же наверняка знаете её? Пошлите кого-нибудь за её ответом и скажите, что спрашивает Джон… — он понимал, как глупо было просить такое у конвоира: ну кто, в самом деле, ринется выполнять требование первого встречного из всей этой толпы, да ещё и станет беспокоить ради него дочь важного здесь человека? Однако ж конвоир попался не из тех каменных истуканов; он сильно изменился в лице, будто болезненная дрожь прошла по нему, однако потом снова натянул маску хладнокровия и низким, приглушённым голосом произнёс:
— Если б вы и правда знали Молл Бекер, то уж
Джон… Джон уже не удивлялся. Теперь для него реальность была что-то наподобие плохого фильма, где персонажи дохли один за другим и их уже не было жалко — предыдущие эпизоды как бы подготовили к этому. Просто привычный лёд сковал какую-то часть души, а потом треснул, разрушив её, и теперь на том месте зияла маленькая дыра. Почти такая же дыра, только поменьше, уже образовалась после смерти Кейт; а огромный провал, занявший где-то половину всей души, очень долго и мучительно выдалбливался, когда Джон сидел перед кроватью умирающей Дженни. Удивительно, теперь не было больно. Теперь он точно стал прежним?
Из оцепенения его вывел удар в торс ружьём, отчего ему перехватило дыхание; конвоир закричал что-то о том, чтобы они пошевеливались, иначе он их прикончит. Но Джон не спешил.
— Куда нас… ведут? — в горле першило, не хватало воздуха после удара.
— В тюрьму, — нехотя ответил мужик.
— Посадят всех? Без разбирательств?
— Не знаю. А ну-ка вали отсюда! И поживее! А то до тюрьмы не доживёшь.
Джон ощутил, что его сильно тянул за руку Чес, и поддался. Лицо парнишки выражало жуткую тревогу.
— Это было бесполезно… — шептал он, качая головой. — Да и… словно сама судьба против нас. Кто ж знал, что Молл?.. — он не договорил, сжал губы, прерывисто вздохнул и провёл ладонью по лбу. С него, как и со всех вокруг, вода стекала ручьями. Джон только сейчас вспомнил о нём: плохо, что Чес так долго находился на дожде. Кое-как выправленное хрупкое здоровье могло потеряться за один такой вечер.
Их выгнали за пределы дворика, на улицу, но и там по сторонам стояли конвоиры, криками и тычками указывавшие путь. Теперь толпу, уже приутихшую, прозябшую, побитую, вели по улице вниз. Джону припомнилось, что они идут в противоположную сторону от центра. Отчего-то даже не было интересно, где здесь находилась тюрьма; Константин никогда не слышал о ней. Вполне возможно, что именно здесь её нет, и их поведут несколько километров до того отдалённого, страшного места.
Удивления его не было пределу, когда где-то впереди загрохотали моторы. После высокого забора, отделявшего деревню, и железных ворот, широко распахнутых и с кучей зевак вокруг, толпа, позорно ступая, будто и правда поверив во все обвинения, что ей вынесли, вышла за пределы. Там, грохоча в плотной влажной темноте, стояли грузовики. Народ стали отсчитывать по двадцать-двадцать пять человек и распределять. Джон совершенно не заметил, как по голове больше не били опротивевшие капли и он уже сидел на полу, прижавшись к стене, как и остальные, едва различимые во тьме люди. Ладонь его по-прежнему сжимала руку Чеса.
В фургоне было грязно, узко, темно; тусклый свет пробивался из кабины водителя через маленькое окно. Вытянуть ноги удавалось с трудом — они доставали ступни человека напротив. Во внешнем мирке, теперь отдалённом от них стенами, минут двадцать продолжалась возня: волнообразный, перекатывающийся по толпе рокот изредка утихал от резких
Вокруг стоял несмелый, но звонкий шёпот; обескураженные произошедшим, люди не могли не делиться эмоциями, хотя водитель или его помощник часто рявкали на них, говоря им заткнуться, пока им не прострелили головы. Совсем скоро прошёл озноб после дождя — то ли люди надышали, то ли машина прогрелась.
— Джон… — голос Чеса раздался слишком близко — между ними совсем не было расстояния, их почти сжали с двух сторон. — Ты… в порядке?
Константин знал, что значит это «Ты в порядке?»: Чесу было важно услышать сейчас хоть какой-нибудь ответ, пусть даже самый абсурдный, лишь бы знать, что его бывший напарник не ушёл в свои хмурые, как древняя усыпальница, мысли.
— Да, конечно… немного хреново… Впрочем, совсем немного. А так… всё в порядке… — голос прервался на середине предложения, Джон не решился говорить дальше таким срывающимся тоном. Креймер тяжело вздохнул — будто это у него только что погибла вся семья, — и, взяв его ладонь покрепче, поднёс к своему лицу и стал согревать тёплым дыханием. Несмотря на убогость этого зрелища со стороны, это оказалось довольно приятно.
— Если я чем-то могу помочь… — произнёс настолько тихо, что Джону даже показалось, будто это он научился читать мысли и ненароком прочёл их из головы Чеса. Ладонь минута от минуты становилась теплее.
— Может быть, и можешь… Не знаю. Само твоё существование рядом делает этот процесс… менее болезненным.
— Всё произошло слишком быстро… — остальную часть слов заглушил мотор, неожиданно взревевший и как бы возвестивший о том, что они отъезжают. Грузовик сначала тряхнуло, а потом, качая, двинуло вперёд. После многочисленных разворотов по ухабистой площадке и нескольких буксований в грязи, грузовик наконец выехал на прямую, хоть и не менее неровную дорогу. Жутко трясло через каждые пару метров, некоторые кочки были похуже лежачих полицейских, да к тому же на них налетали со всей скорости, так что подбрасывало не хило. Но, по крайней мере, больше не было раздражающего дождя…
Некоторое время они молчали, Чес даже забыл согревать его ладонь, почти выпустив её из пальцев, явно о чём-то задумавшись. Первым решил начать Джон:
— Противно терять человека, так и не разобравшись в своём отношении к нему. У меня так с тобой было… — Джон старался говорить негромко, чтобы не слишком выделяться на фоне остальных голосов, но и не тихо, чтобы Креймер услыхал. Поэтому пришлось слегка наклониться к нему; Чес хмыкнул, что в данном случае означало мелкий смешок.
— А сейчас будто бы и разобрался? — не смотря на него, спросил, а у самого в глазах блеснула хитрость.
— Почти, — серьёзно отвечал Джон, не совсем понимая, зачем Чес спрашивает это.
— Откуда ты знаешь, что не разобрался с отношением к ней? Может, если попробуешь вслух сказать, вдруг и поймёшь, что всё, в общем-то, не так сложно? — подобравшись к его уху, шептал парнишка. Джон подумал, что это неплохая идея: в его случае, скорее всего, от этого не станет хуже. Чес чуть-чуть отстранился от него; свет был настолько тусклым, что не доходил до них — они сидели почти в самом конце, но Джон чувствовал, что его лицо было немного видно даже в этом мраке, а вот лицо Чеса было совсем скрыто — он сидел перед ним, так что свет падал ему в спину.