На осколках цивилизации
Шрифт:
Сердце бешено заколотилось, как у подростка, дорвавшегося до взрослой жизни, когда буквально в двадцати метрах уже были ворота, из которых выбегали, иногда немного подстреленные, но всё-таки свободные люди. «Ещё несколько шагов, и…» — Джон ощутил закипавшую кровь и частое от бега дыхание Чеса; глаза паренька горели почти нечеловеческим блеском. Никакая разумная причина не могла его остановить от побега. Даже проигравшие на этом деле люди, падающие замертво около ворот, умершие, но уже на свободе… Джон даже думал, что Креймеру смерть сейчас ближе, чем это рабство, и, честно говоря, немного боялся, что пареньку снесло голову. Хотя
Их постоянно обгоняли, пихали, толкали; Чес однажды чуть не упал. Джон бросил быстрый взгляд на здание: из нескольких верхних окон шёл чёрный дым, ему даже показалось, блеснули языки огня. Поджог. Спланированный поджог. Это событие ещё отказывалось связываться в голове Джона с утренними словами Тайлера, но неохотно это происходило. Тогда он не понимал, что тот имел в виду, когда предлагал присоединиться… поджигать, что ли, всё вместе? Навряд ли для этого. А бегут отсюда все, кому повезло, кто знал или не знал. Правда, не все добегают, попадая под обстрел с крыши: там сидело человека три с оружием; может, где-то есть более безопасный лаз, про который хотел сказать Тайлер, если б Джон присоединился? Скорее всего.
Пока он думал это, они уже переступили столь важную для них границу, точнее, ловко перемахнули через груду мусора, возвышавшегося по бокам от ворот. Джон не верил, что всё оказалось так просто; при этом своё неверие ему легко удалось воплотить в жизнь… Как только они сделали пару шагов по земле, по земле вне территории тюрьмы, сзади них раздался щелчок. Щелчок этот был знаком Джону: так ружьё снимают с предохранителя, поэтому в тот же момент вся его душа ушла куда-то вниз, а тело мгновенно похолодело.
— Стоять, твари, а иначе изрешечу обоих! — Джон сию секунду тормознул и схватил за руку Чеса, который этого, казалось, и не услышал. — И ты, хромающий, тормозни… — проорал тот же грубый голос уже кому-то другому. — Да ты какого хрена не останавливаешься? Куда?.. Ну и на тебе, сука! — послышалась автоматная очередь; Джон не смел пошевелиться, застыв на месте, но краем глаза заметил упавшее недалеко от них тело. Чес прожигал его яростным взглядом — Джон такого никогда не видел у него, — а когда он повернулся к нему, выдал быстрым шёпотом: — Ну и какого хрена мы встали? Давно бы могли убежать!
— Ты хочешь, чтобы нас расстреляли, как того человека?! — Джон ощутимо повысил голос и повернулся к Чесу, пытаясь понять, серьёзно ли тот. Судя по затуманенному одной лишь мыслью, что не удалась, взгляду, Креймер действительно был в бешенстве.
— Чес, ты серьёзно думаешь, что?.. — Константин не договорил и дотронулся до его ладони; Чес отдёрнул руку и тихо ответил:
— Ну и дурак же ты…
Между тем что-то больно стукнуло Джона по плечу, как раз по больному, заставив его согнуться пополам, а Чеса — по руке: это было ружьё надзирателя, который их словил.
— Болтать решили? Молчать! Иначе до камеры живыми не доберётесь… Эй, Скотт, покарауль здесь, пока я этих отведу… — просьба была обращена к мужчине, что сидел недалеко от них за одним из выступов стены и поджидал убегающих жертв. — Стреляй через одного, как и договаривались.
У Джона внутри всё сжалось при мысли, что если бы они были теми самыми «через одного»… «Да Чесу крышу снесло… он реально не видит, в какую жопу мы могли попасть из-за его импульсивной идеи?».
— А-а… так вы ещё и мои? Ох я с вами разберусь, голубки… — смачно убыстряя их прикладом ружья, он повёл их к зданию. Джон чувствовал себя что-то около виновной собаки, которую нашли и собираются отхлестать дома за содеянное. У Чеса такое чувство наверняка было в два раза больше. Почти перед самым входом в тюрьму, когда они, уже измученные, морально вымотанные, оглушённые стрельбой и криками десятков прерванных жизней, бросали взгляды на мертвенно-серое здание, что скоро вновь примет их в свою память, Джон заметил знакомую худощавую фигуру у другого полюса, то есть места, где здание соприкасалось с ограждением. Уползая под вырытый давно ход под стеной, которую действительно от земли отделяло настолько приличное расстояние, что ребёнок мог с лёгкостью пролезть там, Тайлер на секунду остановился и оглянулся, проверяя, не заметили ли его, и тут увидел Джона. Пару секунд, пока перед Джоном не захлопнулась дверь, они смотрели друг на друга внимательно; Константину даже показалось, что он увидел в тех серых глазах жалость, которую ненавидел. Оттого Тайлер в его сердце оставил ещё более худший отпечаток, чем было…
Но думать об этом уже не было смысла; они совершили ужасный проступок, с точки зрения здешней власти они — рецидивисты. А рецидив во все времена ценился во сто крат хуже самого отвратительного преступления. Джон ступал по мрачным коридорам, изредка ощущая глухие удары холодного ружья у себя на спине; скоро она могла стать одним большим синяком. Но куда больнее становилось, когда в очень подозрительной для такого бунта тишине слышались приглушённые болезненные стоны Чеса, когда били его. Джон пытался поймать его взгляд, но парень упорно смотрел вниз, ещё наверняка пребывая в обиде.
Внутри почти везде пахло горелым, под потолком висела дымка. Редко слышались крики или бег, ещё реже — выстрел чьего-нибудь пистолета. Это значило, что щель, из которой бежали крысы с этого тонущего в мироздании корабля, была быстро и прочно залатана; а это значило, что впереди ещё целый срок, к которому радостно приплюсуют рецидив. Мечта Чеса о маленьком домике рядом с морем отодвинулась ещё дальше на несколько равных промежутков времени; всё это из-за их оплошности, медлительности, неосмотрительности и абсурда. Наверное, всё же в каждом заключённом сидит молодой Жан Вальжан, подталкивающий к побегу, пусть и по большому счёту провальному.
Джон удивился, когда их повели не вниз, а наверх. «Ого, мы пока ещё не сильно упали. Однако посмотрим, на сколько мы опустились». Оказалось, ни на сколько. Надзиратель, насвистывая гимн штатов, просто вернул их обратно на тот же этаж — вроде, четвёртый, Джон во второй раз сбился со счёту. Однако сразу же за радостью последовало гулкое, почти физически болезненное разочарование, отозвавшееся в области живота и грудной клетки. Приказав Чесу стоять на месте и не сметь даже громко дышать, надзиратель отпёр ключом их бывшую комнатушку, грубо толкнул Джона внутрь и закрыл; замок жалобно заскрипел, словно бы ему надоело работать здесь. Сквозь решётку Константин изумлённо глядел на Чеса, что исподлобья, но ещё избегая его глаза, взволнованно смотрел на дверцу, которая отделила его от Джона.