На развалинах Мира

Вольный Владимир Александрович

Но, когда я на нем стоял, то ничего не видел… Оставив это на потом, я спрыгнул назад.

Мне предстояло очень много работы. Благоустроить подвал, превратив его не просто в хранилище, а в настоящее убежище, где бы я мог спокойно отдохнуть и набраться сил перед будущими странствиями. Я сразу решил, что не стану замыкаться здесь навсегда, а использую этот склад как свою постоянную базу для поисков людей. Соорудить очаг, позаботиться о воде, о посуде, об одежде — забот хватало.

Всю вторую ночь над холмом гремел гром. Внутри подвала он еле слышался, но, когда я подполз к отверстию, то едва не оглох — так сильно раздавались раскаты. Молнии сверкали над городом, а потом пошел ливень — такой же, какой затапливал все подряд, и мог идти до нескольких часов кряду. Мне стало не по себе — вдруг вода попадет теперь в склад и зальет все, что сейчас представляло

такую ценность! Вход в отверстие располагался несколько выше подножия холма — за счет того, что вся земля в округе была поднята подземной волной и не осела назад, на ту же высоту, на какой она была до волны. Дождь хлестал яростно, превращая все в жидкую грязь.

Несколько таких мощнейших ливней — и очень скоро от города останутся только невзрачные бугры и пригорки. А пройдет пара лет — и уже никто не сможет сказать, что здесь когда-то был громадный мегаполис, населенный несколькими миллионами людей.

И все же, дождь меня напугал. Мне стало так жаль своих новоприобретенных сокровищ, что я сразу решил отложить все дела на потом, а вначале навести порядок на стеллажах и, по возможности, повыше поднять все, что могло пропасть в первую очередь если бы вода прорвалась вовнутрь. Заодно я стал их сортировать по принадлежности и датам употребления. Ведь, хоть они и хранились в постоянной температуре, но не могли лежать вечно. Мне следовало знать, что можно есть, а что стоит выбросить в первую очередь.

Подземные толчки разбросали немало коробок и стеллажей — работы хватало.

Одна секция была полностью наполнена пакетами с крупами — и, в частности, с расфасованной мукой. Это меня крайне обрадовало — я умел печь хлеб и надеялся, что в скором времени смогу сделать себе лепешки. Кроме муки, в мешках, стоявших в этой секции, была насыпана гречка, горох, фасоль — и еще около двадцати наименований, некоторых из них я даже не знал, и потому решил, что они привезены к нам, откуда-то с жарких стран. Надписи на мешках подтверждали мое решение. Вторая секция была составлена из стеклянных банок — как больших, так и маленьких. Тут присутствовали и овощные, и фруктовые консервы, соки и варенья, маринады и сироп. Даже если бы я не нашел среди сыпучих, нескольких мешков с сахаром, то одно только содержимое этих банок полностью могло удовлетворить все мои потребности в сладком. Но были и коробки, где хранились конфеты. Это был самый скоропортящийся продукт, и сохранить его можно было только в очень прохладном месте. Склад, надежно изолированный от поверхности, ощутимо отличался от нее температурой, которая составляла внутри около плюс семи-восьми, градусов. Скорее всего, таковая здесь должна была быть всегда. Кутаясь в одеяло, я перебирал коробки, укладывая их на стеллажи, а заодно придумывал, как буду отделять одну из секций — а лучше, две — для жилья. Это было необходимо, чтобы прогретый воздух не попадал в остальные комнаты и не сокращал срок хранения продуктов. Да и мне самому требовалось больше тепла — не ходить же в подвале постоянно одетым, в этой грязной и пропахнувшей потом и кровью шубе.

В подвале были не только продукты. Там же, где я нашел одеяла, находились несколько упаковок с флаконами различных шампуней, гелей, кремов и всего прочего, что составляло бы набор для целого отдела, торгующего таким вещами. Разумеется, там было и мыло — я смог наконец-то отмыть свои руки от грязи.

На одном стеллаже я обнаружил коробки, где находились лекарства. Вот было радости! Целый ряд ящиков, укомплектованный лекарствами. Здесь присутствовало очень много различных наименований, о многих из которых я не имел ни малейшего понятия. Но те, которые были мне известны, уже не могли оказаться лишними. В городе, полностью лишенном, каких либо средств защиты, это было даже главнее еды. Любая травма, любая болезнь, не остановленная вначале, могла привести только к смерти. А с помощью этих коробок я получал очень серьезный шанс уцелеть, в такого рода неприятностях.

Еще одна, очень нужная находка — это стеллаж со швейными принадлежностями.

Я вначале не обратил на него внимания, не заметив среди ткани и одеял. Там в изобилии лежали всевозможные нитки, пуговицы, иголки и прочая мелочь, без которой теперь так сложно было обойтись. А в подсобке, под столом, оказалось большое ведро, целиком наполненное длинными гвоздями. Я еще не знал, для чего они могут пригодиться, но на всякий случай залил их маслом

— чтобы не ржавели. Гвозди были очень крепкие — скоре всего, даже не современные. Как и откуда они вдруг появились в этом магазине —

это уже осталось загадкой. Но я чувствовал, что рано или поздно потребность в них возникнет.

Перебирая все это богатство, я подумывал и о другом. Рано или поздно, мне придется полагаться на себя, а не на этот склад, так кстати найденный мною под холмом. Все могло испортиться, сгореть, быть залито водой или быть раздавлено… и тогда от голодной смерти могли спасти только руки и ноги.

Но и руки и ноги, к этому времени должны были научиться сами добывать пищу для тела. Хотя, я пока не представлял, что можно найти в развалинах города, чтобы заменить этим сокровища подвала. Разрушенный город не внушал оптимизма — за все время моих странствий я очень редко видел что-либо живое — в основном, это были либо крысы, или одичавшие кошки и собаки.

Встречи с ними заканчивались ничем — обе стороны решительно и бесповоротно избегали друг друга. Я опасался слишком крупных серых тварей, боясь их численности. А кошки сами удирали от меня со всех ног, явно понимая, что я стану смотреть на них не как на домашних любимиц… Что касается собак, то те были не лучше крыс — если бродили по развалинам не в одиночку. Стая крупных и клыкастых созданий представляла собой силу, с которой нужно было считаться. Правда, встречи с ними были редки, а потом, вообще, сошли на нет — вероятно, все они покинули город в поисках пищи. Ну а встреча с людьми… Я не особо обольщался — раз за такое количество времени, нигде, ни в одном районе, я не встретил ни одного живого человека, то надеяться на то, что это произойдет сейчас — наивно. Нет, конечно, не могло быть так, что из всего многомиллионного города — да что там, всей страны, уцелел только я один! Хотя, все мои скитания убеждали меня в том, что доля истины в этом есть, и немалая… Есть ли они, эти уцелевшие люди?

Увы, в этом магазине не было отдела, торгующего оружием. А если и находился — он был для меня недоступен. Вспоминая монстра, найденного мною среди груды человеческих тел, я не мог не представлять себе, что встреча с таким красавцем станет для меня очень печальной — если мне нечем будет от него отбиться. И, на этот раз, какая-то железная труба, не могла решить проблемы. Чуть обжившись, я стал искать, из чего изготовить то, с чем можно было бы без опаски бродить по городу, а возможно — и далее…

Тем не менее, в подвале было оружие. Прежде всего — те самые топоры. В умелых руках они представляли собой грозную вещь — но вот только руки у меня не были предназначены для разбивания чужих голов. Мне никогда раньше не приходилось поднимать их на человека. И, если не считать случая с кошкой — то и на зверей. Я выбрал из топоров один, не слишком большой, и, промучившись почти весь вечер, более или менее правильно обломал ему обухом другого, слишком широкие края — так, чтобы лезвие стало более узким и удобным. При этом я отбил себе все пальцы! Тщательно заточив его на бруске, я нашел снаружи подходящее деревце, обтесал его и изготовил топорище. Я сделал его несколько длиннее, чем обычно. Теперь, таким топором, можно было действительно, кого ни будь убить! Но одного топора мне показалось мало — я принялся за изготовление копья. Для этого пригодился один из широких ножей — все равно, пользоваться им по предназначению было трудновато. Да и что резать таким гигантом? Зато, как лезвие для копья, он подходил прекрасно. Один только вид такого оружия мог напугать кого угодно — древко было почти с мой рост, плюс сантиметров сорок очень крепкой и острой стали. С этим копьем не стыдно было выйти и на медведя — если таковые вдруг появятся среди руин! Специально расколов костяную рукоять, я вставил ручку лезвия в дерево, пропилив его, соответственно, заранее. Под металл я подложил пару шайб — чтобы при ударе сталь не ушла вглубь древесины. Впрочем, на ноже, к облегчению моей работы, находился ограничитель в виде небольшой, шаровидной чашечки. Он уперся в древко и таким образом не давал всему лезвию никуда соскочить.

Залив все сваренным из костей, клеем, и, накрепко обмотав тоненькой бечевой, я высушил копье возле огня. Я попробовал испытать его на бросок — пролетев двадцать шагов, копье пробило дерево, росшее неподалеку от входа в подвал почти насквозь. Я потом с большим трудом смог вытащить его обратно… Завершило мое вооружение два ножа. Один, используемый именно как нож, а второй, приличных размеров — вроде короткого меча. Пришлось для обоих сшить из ткани и обрывков найденной кожи, ножны. Теперь я мог смело бродить где угодно, не опасаясь встречи почти ни с кем. Хотя, если задуматься, оружие, мне и раньше, как-то и не требовалось…