На развалинах мира
Шрифт:
Сутулый зло пнул ногой Чайку – она так и не поднялась с колен, закрыв лицо ладонями. Сквозь пальцы, из разбитого носа и губ, стекала кровь…
– Пошла отсюда, швабра старая! Путаешься под ногами…
Я рванулся вперед, но меня удержали сразу несколько рук – Элины и Стопаря.
– Они только и ждут повода, Дар! Это провокация!
Не замеченный никем, Череп, молча проскользнул меж разгорячённых спорщиков. Он по ходу задел Аптекаря – тот заверещал от испуга и кинулся к, изготовившимся к схватке, людям монаха. Череп отодвинул одного, другого и вырос перед ошеломленным Сутулым. Он стал наступать на него. Тот вздрогнул и отшатнулся. В толпе затихли…
– Ты что, урод?
– Не смей трогать женщину, падаль.. прошипел Череп.
Сутулый глумливо усмехнулся:
– Чего? Это, что ли, женщина? Таких сучек, что мочалок на вешалке – снимай любую, да пользуй…
Договорить он не успел. Череп, не размахиваясь, точно и жёстко ударил его в грудь кулаком. Сутулый охнул, весь как-то обмяк и осел, хватая воздух посиневшими губами. Череп резко развернулся, его нога впечаталась Сутулому в лоб и отшвырнула последнего на несколько шагов, заставив плашмя рухнуть в пыль. Охотник подошел к Чайке и тронул ее за плечо. Женщина подняла голову и непонимающим взглядом посмотрела на него. Затем, обтерла краем рубахи, все еще сочившуюся, кровь и протянула ему руку. Подняв ее, Череп молча повернулся и пошел к нам. Толпа сразу расступилась перед ним, уступая дорогу. Сутулый остался лежать недвижим – к нему не стали подходить даже свои…
Воцарилось молчание – никто не решался что-либо сказать. Из толпы вышел Док и неуверенно произнес:
– От вашей войны стонали все поселки, и наказывал Сыч, в первую очередь, нас. Ты опять собираешься воевать с ними… Может, пора попробовать договориться?
– Я тоже так думал. Но, где теперь Ната? В берлоге этих гадов! Договориться? Да, Док. Они придут сюда договариваться. И первое, что они потребуют – наши спины и шеи! Хватит! Сыч получит нас, и вас тоже, если вы так и останетесь безвольными баранами!
Стопарь кинул на него тяжелый взгляд.
– А ты, случаем, не опять ли?…
Док стушевался и отошёл прочь. Я соскочил с валуна – надеяться больше было не на что…
– Уходим. Мы зря теряем время. Чёрт с ними…
– А если в спину ударят? – с недоверием произнёс Стопарь.
Я возразил:
– А зачем? Святоша не настолько глуп. Сыч передушит нас и потеряет при этом половину своих. Что помешает потом монаху, добить уцелевших?
– Значит, все?
– Все. Теперь надежда только на нас самих…
И тогда на камень вскочила Элина. Метавшая молнии глазами, с развевающейся копной огненных волос, сжимая в руках пращу – она казалась богиней, слетевшей к людям на землю. Она была прекрасна даже в ярости.
– Здесь собрались одни трусы! Мало вас били и унижали в той жизни – вам надо ползать рабами и здесь! Кучка подонков садится вам на шею, а вы, как стадо покорных баранов, готовы подать им и узду с плетью! Погоняйте, мы будем радостно блеять! Там, в горах – она махнула рукой, не оборачиваясь Погибали ваши друзья! Там мучились женщины всей долины! И что же? Из всех мужчин, только несколько достойны этого звания – и почему-то, все они оказались в форте у Синей реки. Зато, остальные – просто шакалы, подъедающие объедки остающиеся после львов! Ненавижу вас! Мразь! Мы не щадили себя, защищая эту землю и ваши никчемные шкуры, лучше бы Сыч сдирал их с вас живьем!
Первым отреагировал Череп. Он взмахнул копьём, и дубинка, брошенная кем-то из-за спин людей, переломившись, отлетела в сторону. В ослепляющей меня ярости, я выхватил стрелу и приложил её к древку лука. Толпа завизжала и начала разбегаться.
– Стойте! – Элина простёрла к ним руки Тот, кто хотел меня убить – известен всем! Неважно, чья рука метнула палку – все знают того, кто велел это сделать! Это он ждет
Люди, оглядываясь, молча стали отходить назад, освобождать пространство, в центре которого стояли мы – все, кто пришел из форта. Мы стояли спина к спине, готовые в любой момент отразить нападение этой своры…
– Ну?! У тебя не хватает смелости? Выйди, Святоша! – Элина разошлась не на шутку… – Ты мог осмелиться убить женщину, а каково будет рискнуть драться с мужчинами?
– Да пошла ты…
Из толпы выступил Белоголовый. Он, небрежно ступая, словно ничего не случилось, подошел к нам поближе, пряча руку за спиной. Элина, раздувая ноздри, взяла пращу наизготовку и зорко стала следить за его передвижениями.
– Что вы их слушаете? Мало того, что они жируют в своем форте, не хотят делиться с Сычем своими припасами, принуждая нас горбатиться, так ещё и хотят, что бы мы поссорились из-за их сучек с Кланом. Вы что, думаете, что эти несколько мужиков в состоянии победить всех зэков? А все ли помнят, как Сыч расправился с Плешивым? Где тогда были эти герои? – он пренебрежительно указал в нашу сторону А как Клан заставлял обслуживать их раненных? Эти бегали по травам, а все палки доставались поселку! Пусть они грызутся промеж собой, а у нас есть, кому за всех подумать и не ввязываться в их драку! Наш духовный отец сказал – это все от сатаны. Что Сыч, что эти – одно и тоже. А эта рыжая ведьма, стоит того, чтобы ее живьем поджарить на костре. Но мы не станем марать наших рук, пусть они сами передавят друг друга в скалах! Я правильно сказал, святой отец?
– Ты сказал достаточно…
Святоша не успел ответить своему посланнику. На удивление, я был уже полностью спокоен. Перед Белоголовым стоял совсем не тот человек, каким я был когда-то… Перешагнувший средний возраст, уставший от безработицы и безденежья, перенесший слишком многое… Всё это, осталось где-то далеко, в прошлом. Перед ним стоял человек, который испытал упоение схватки в беспощадных боях с крысами, уже обагривший свои руки в крови себе подобных. Каждодневная борьба за жизнь закалила меня, приучив не моргать, глядя в глаза смерти. Постоянная охота, длительные походы, тяжёлые нагрузки не подломили меня, а напротив, налили мышцы силой, а сердцу придали твёрдости. А главное, у меня исчезла нерешительность и долгие раздумья перед принятием важных решений. Из прошлого я хорошо запомнил одно – только в плохих фильмах, да книгах, хорошие герои позволяют плохим – да и плохие хорошим! – разглагольствовать, выворачивать душу наизнанку и терять драгоценное время. Там, в скалах, была моя Ната…
Белоголовый что-то заметил в моих глазах и взмахнул рукой. Поздно. Я спустил тетиву мгновением раньше. Стрела пронзила его горло, и он, выронив нож, тяжёлым кулем свалился в пыль к ногам Элины…
– Мы идём в скалы. Кто с нами – пусть догоняет. Если перебьют нас – вы тоже погибните. Завтра. Если кто-то решит ударить нам в спину – пожалеет о том дне, когда смерть его пощадила. О Том дне! Живите, как хотите – вождь форта не станет больше помогать вам. Никогда. Это – наша война…
Я подхватил нож, выроненный Белоголовым – пригодится – и, не оглядываясь, зашагал в направлении пустоши. Через несколько шагов меня догнал Череп и, молча, пристроился следом. Еще через секунду за ним встала Элина. За ней – Стопарь и Бугай. Потом, та женщина… По тихим голосам позади себя, я понял, что и она не последняя в нашей колонне…