На развалинах мира

Вольный Владимир Александрович

– Бей!

Три копья и несколько стрел одновременно полетели в их сторону. Мы выскочили следом. Растерявшиеся, не ожидавшие увидеть в самом сердце своего логова врага, они не успели оказать никакого сопротивления…

– Смерть Клану!

Мы бросились на них сверху и столкнули в обрыв. Я, Сова, и ещё двое: Бен и Леший спустились по склону – добить! Рука у меня не дрожала… Сова ножом надрезал кожу на голове одного из них, глухо пробормотав:

– Этот – точно мой. И ещё пятеро – там. А вот Сыч принадлежит тебе!

Он дёрнул за волосы, и у него в руках оказался скальп бандита.

– Твой тут тоже есть! Вон, с твоей стрелой в

боку!

Я поморщился. Сова, пожав плечами, повторил с ним ту же процедуру.

– Возьми! Скальпы этих врагов будут устрашать других!

– Ты думаешь, они ещё будут?

– Кто знает? – Сова хладнокровно сдернул кожу с головы мертвеца Ты думал, что когда ни будь будешь убивать?

Теперь пожал плечами я…

Мы вернулись в лагерь Клана. За Элину я больше не беспокоился – из разговоров бандитов, мы поняли, что девушек они так и не догнали. А плавала она – надеюсь, что и другие – прекрасно. Мы собрались все вместе возле костра, который женщины развели к нашему возвращению. Оставшиеся в лагере, они стащили всех убитых в одно место, в дальнем углу. Все с тревогой ожидали нас и встретили наше появление криками радости. Мы возбужденно разговаривали, переживая заново все перипетии сегодняшнего дня. Я встал на колени возле Наты. Девушка тяжело и неровно дышала, мечась в бреду.

– Дар! Элина! Любимый! Больно… не надо! Нет! Прочь! Элина!

У меня предательски задрожали губы… Женщины наложили на её руку повязку – они, как могли, старались облегчить её страдания. Зорька уже оделась во что-то, более подходящее, и стояла на коленях возле подруги. Наших раненых перевязали. Ко мне подвели обоих, оставшихся в живых, бандитов. Одна из женщин грубо заставила их встать на колени и зло произнесла:

– Мы хотели их убить, вначале… Но, раз ты велел дождаться, то вот они – решай!

Те поняли, что их судьба в моих руках. Молодой начал слегка подвывать и я увидел, что он обмочил штаны… Второй смотрел исподлобья, но взгляд его тоже просил о пощаде. Возле нас сгрудились все, кто решился поддержать нас, в этот, решающий для всех, день. Они молчали, и я понял, что люди ждут моих слов. С этой минуты, я почувствовал, что они не только прошли испытание боем – они сделали свой выбор, и теперь, по негласному уговору, мое слово становилось для них законом…

Я обратился к старшему, в наколках:

– Ты! Кем был этот сопляк, среди вас?

Старший решил, что, потопив товарища, сможет выкупить жизнь себе…

– Он шестёрка! Петух! Слушай, в натуре говорю, я тебе ещё могу…

Я врезал ему по зубам, заставив заткнутся.

– Он правду говорит?

Парень опустил голову:

– Да… Я получил срок за дурь, а на зоне меня опустили…

– Почему тебя не убили? 3ачем ты был им нужен?

– Сначала им было не до меня, – он еще ниже склонил голову.. А потом Сыч сколотил группу наиболее сильных, и они зарезали всех, кто не хотел подчиниться. А когда мы выбрались из тюрьмы, нужны были руки, чтобы искать еду, или что-то делать по лагерю. И… среди нас ведь не было женщин, а им всегда хотелось… Потому меня и терпели. Все знали, если меня убьют – придётся, кому ни будь, другому.

– Даже теперь? После того, как вы стали уводить наших женщин?

На парня глядели с презрением и ненавистью даже, участвовавшие в схватке, девушки…

– Сыч любил зелье, которое я варил для главарей. Иначе бы меня давно убили. Они и женщин, первых, кого захватили в вашей долине, затра… изнасиловали насмерть. Потом только,

когда Сыч велел приводить их сюда, в клан – и после трех дней и ночей, отпускать живьем – меня оставили в покое… Я никого не убивал и не трогал! Даже вашей светловолосой, хотел помочь бежать!

Я посмотрел внимательнее на парня – это был тот самый, кто в Черном лесу должен был, по приказу главаря бандитов, принести ему что-то. А светлые волосы были у Анны…

– Вот этих – он указал на Нату и Зорьку Хотели оставить в Клане, чтобы заставить вас слушаться Сыча во всем. Но та, маленькая, так сопротивлялась, так дралась, когда ее развязали, что Сыч решил её убить, а перед этим пропустить по кругу… И сделать это в поселке, после того, как выманит и убьет тебя. Чтобы остальные боялись… А вторую он подарил Бесу!

– Он получил свой самый главный подарок – смерть от руки индейца! Что ты будешь делать, если останешься жив?

– Я, я… я не знаю. Но я не буду ни у кого ничего воровать! Я буду сам, как вы…

Я посмотрел на женщин.

– Кто может сказать про него, что он не лжет?

Выступила одна из девушек.

– Я была в числе тех, кому пришлось вынести это… Он говорит правду – я не замечала, чтобы он пытался подойти хоть к кому ни будь, из нас. Да и куда ему?

Раздался дружный язвительный смех.

– Поднимите его! Ты останешься жить и пойдешь с нами, в форт у Синей реки. Будешь обитать там, пока вновь не станешь человеком!

Я посмотрел на второго. Этот не выглядел бедной овечкой. Нет чести убить безоружного… Но я хотел, чтобы все мои люди – а я уже считал их своими – могли бродить по этим землям, не опасаясь удара в спину.

– А этот?

Девушка вгляделась в лицо уголовника.

– Он – да, насиловал.

Я едва заметно кивнул Сове. Второго приказа ему не понадобилось – потомок индейцев не знал, что такое пощада…

Мы соорудили пару носилок, устлали их травой и положили на них Нату и Зорьку Другие раненые могли передвигаться самостоятельно. Ещё раз, обыскав лагерь, извлекли и забрали с собой найденные продукты и всё, что могло нам пригодиться в дальнейшем: шкуры, оружие и заготовки для него. Но никто не захотел взять одежду бандитов. Несмотря на усталость, всех наших убитых мы снесли в одно место, и, разобрав постройки Клана, соорудили из них общий погребальный костер для погибших. Времени, следить за тем, как будет происходить сожжение, и на ритуал, который хотел провести индеец, уже не было. Становилось совсем темно, вот-вот могли нагрянуть многочисленные трупоеды – мы уже видели зловещие тени среди камней и деревьев. Девушки отыскали яму, которой Клан пользовался, как отхожим местом, и за руки, и за ноги, мы пошвыряли туда всех мертвецов-зэков. О тех, кто остался лежать под тропинкой, в обрыве, решили забыть – крысы позаботятся! Решившись, я остановил тех, кто подтаскивал к яме Сыча, и, пересиливая отвращение, проделал с ним то, что делал Сова со своими врагами. Скальп висел у меня на поясе и просто психологически мешал, но я терпел, понимая, что это будет очень серьёзный аргумент при разговоре с жителями поселка. Там еще оставались Святоша и его сторонники, а после смерти Белого, они могли отважиться и на открытое выступление. В этом случае, убедительное доказательство смерти главаря бандитов, могло остудить некоторые горячие головы. Ну, а если нет – я был готов убивать и дальше… Я не мог забыть и простить ему сговора с Сычем – не будь этого, все могло в долине повернуться совсем иначе!