На санях
Шрифт:
Эту наполеоновскую программу я продумывал сегодня, сидя на торжественном собрании в СП. Странный, конечно, способ начинать новый год. Да и затея устроить 1 января бдение по поводу новогоднего обращения партии и правительства тоже в некотором роде беспрецедентна. Я бы, конечно, ни за что не пошел, но умный Ф. объяснил мне, в чем замысел секретариата. В разделе «Разное» планировалось обсудить две животрепещущие проблемы. Во-первых, распределение квартир в Олимпийской Деревне. Дома еще даже не начали строить и кооперативными они станут только после того, как разъедутся спортсмены, аж в 1980
О машине я давно мечтаю, в очереди на кооператив стою уже шестой год. Вот и поперся, идиот.
Секретариат просчитался. Желающих обсудить поздравление партии и правительства был полный зал. Садист В. неторопливо зачитывал передовицу «Правды»: про грядущее 60-летие Великого Октября, про советский народ, тесно сплоченный вокруг ленинского ЦК, про творческую созидательную атмосферу, в которой всё полнее раскрывается подлинно демократический характер советского строя, и нерушимую сплоченность вокруг Политбюро во главе с товарищем Л.И.Брежневым.
И было мне видение яко Святому Антонию. Предстала предо взором моим огромная держава, двести мильонов граждан. И все они, опухшие от водки, красноглазые, десятилетие за десятилетием покорно внимают трескучей галиматье, дожидаясь момента, когда начнут распределять жилплощадь. И даже опохмелиться негде, потому что буфет закрыт. «Се вид отечества, гравюра», как говорится в стихотворении Иосифа Бродского, которому из американского далека все мы наверняка видимся какими-то мокрицами. Каковыми несомненно и являемся.
А главный, как выражается Марик, прикол, заключался в том, что никакого раздела «Разное» не последовало. То ли слух, подхваченный многоумным Ф., был неверен, то ли, что скорее всего, в президиуме решили, увидев полный зал, от идеи с жеребьевкой отказаться.
Битый час пили кровушку (еще были и энтузиастические выступления с единодушной поддержкой), потом всех поздравили с новым годом, пожелали творческих успехов, и финита ля комедия. Страждущие поплелись похмеляться в открывшийся буфет, а я, чертыхаясь, вернулся домой.
Если правду говорят, что как первое января проведешь, таков будет и весь год, то одна тыща девятьсот семьдесят седьмой грозится быть годом скуки и неоправдавшихся надежд. Но слава богу я писатель, и исполнение главных моих надежд зависит только от меня самого.
1 января всегда пишу в дневнике очень много — специально посмотрел по прошлогодней и позапрошлогодней тетрадям. А потом записи делаются короче, прорежаются. Ленюсь.
Даю торжественное обещание: писать каждый день.
2 января
В полдень, когда я закончил работать и снял с телефона подушку (всё утро аппарат под нею урчал), сразу прозвонился Гривас, очень взволнованный. В.В. собирается уехать по израильской
Волнение Гриваса понятно. Ему скоро ехать в Штаты. Из-за открытой фронды командировка может сорваться.
Вечная проблема отечественного интеллигента: как сохранить видимость достоинства, при этом не испортив себе жизнь? И рыбку съесть, и в кресло сесть. Я сам всю жизнь только этим и занимаюсь. Ох, нелегкая это работа — из болота тащить бегемота.
Хорошо, что Гривас меня предупредил. Позвонит Семен — буду его отговаривать от этой бессмысленной затеи. Какая Володе разница, что за формулировку они придумают? Уедет — и мы с нашей мышиной возней, с нашими бунтами на коленях и фигами в кармане станем для него прошлогодним снегом. А нам всем тут оставаться.
3 января
Заезжал Женька. Читал новое стихотворение. Про любовь. По-моему хреновое, о чем я ему, конечно, говорить не стал. Человек влюбился, что с него возьмешь. Недолго же продержался его брак с Зиной. Три года? Четыре? Теперь сердце поэта пронзила стрелой его польская переводчица. Женька гордится тем, что в нем нет фальши, что он человек порядочный. Это означает, что он каждый раз разводится и снова женится. Бедная паненка.
Записываю это событие не для сплетни, а потому что пришла в голову мысль, которую надо будет вставить в роман. Например, когда Е.П. станет знакомиться с литераторами. Ее наблюдения.
Поэты отлично умеют влюбляться — но не умеют любить. Из всей литературной братии на истинную, пожизненную любовь способны только мы, прозаики. Потому что для нас жизнь — это большой роман или даже сага. Не прыг-скок от «Я вас любил» до «Я помню чудное мгновенье». За критиков и драматургов женщинам выходить замуж тоже не рекомендуется. Первые будут оттачивать на жене зоильское мастерство, вторые — тяготеть к драме и стреляющим ружьям.
А что если Е.П. познакомится с влюбчивым Пушкиным, остроязыким Белинским и однолюбом Тургеневым? Стоп, Жуковский! Он же преподавал юной принцессе русский язык!
9 января
Рассказывают ужасные подробности о вчерашних взрывах в метро. На перегоне между «Измайловским парком» и «Первомайской», погибло много людей — час «пик». А еще были взрывы в продмаге напротив КГБ и в магазине на улице 25-летия Октября, близ Красной площади. В «Московской правде» только скупое сообщение петитом. Кто заложил взрывные устройства и зачем — непонятно.
По стилю похоже на теракты западных и японских леваков, которые закладывают бомбы в людных местах, чтобы взбудоражить общество, заставить население усомниться в дееспособности правительств.