На санях
Шрифт:
— Ваше высочество, ваше пожелание исполнено, тройка готова. Но ведь минус десять! Холодный воздух вам опасен! Подумайте хоть обо мне, о моей репутации! — взмолился Добрынин. — Будут говорить: он вывез на мороз…
— …Умирающую, — договорила за него великая княгиня, тоже переходя на русский. — Не будут. Десять свидетелей видели, как вы противились моему капризу. — И улыбнулась. — Мне уже ничто не опасно. Право, милый Аристид, у вас медиков существует традиция, последний ритуал. Когда умирает коллега, ему подают «на посошок» бокал шампанского. Вы знаете, я вина не пью. Но я хочу попрощаться
Никто не мог ей противиться, даже покойный император Николай. Своей мягкой настойчивостью, ласковой неотступностью эта удивительная женщина своротила горы, казавшиеся незыблемыми, и взрастила цветы, в русском климате никогда не приживавшиеся.
Снаружи, слава богу, было безветренно. Редкое для Петербурга зимнее солнце рассыпало искры по снежным шапкам на кронах деревьев Михайловского сквера.
— Как он для меня принарядился… — прошептала Елена Павловна.
— Кто?
— Снег.
Бредит? Нет, непохоже.
Прекрасные лошади из лейб-конюшни нетерпеливо переступали тонкими ногами, на лаковой алой дуге позвякивали серебряные колокольцы.
Больную уложили в сани.
— Укутать плотнее! Подушки — сюда. Где грелка? — распоряжался доктор. — В ноги, в ноги!
— Нет, нет, — сказала великая княгиня, когда он стал усаживаться рядом. — Простите, милый друг, но я должна быть одна.
Он сердито ответил:
— Вот уж это ни за что! Я вас, голубушка, ни на минуту не оставлю. И мы договорились: только до набережной и сразу назад… Эй, езжай без тряски!
Тронулись. Упряжка будто затанцевала па-де-труа: коренник грациозно потряхивал гривой, пристяжные шли боком, по-лебединому выгибая шеи. Но Добрынин тройкой не любовался, он не сводил взгляда с больной. А она снова смежила веки.
Губы шевелились.
Он придвинулся, разобрал:
— Катя, Катенька, Катя…
Врач просунул пальцы в рукав ее шубы — потрогать пульс.
— Знаете, я всю жизнь, много лет, горевала по Саше, Ане, Маше, Лизе, моим дорогим дочерям, умершим так рано. — Елена Павловна говорила с закрытыми глазами — тихо, но совершенно внятно, будто они сидели не в санях, а в гостиной. — А сейчас думаю только о Кате, единственной, кто жива. Мы будем вместе, а она здесь, одна, и Бог знает, сколько невзгод и страданий ей еще предстоит вынести, прежде чем она вернется.
— Вернется? Куда вернется? — спросил Добрынин.
Не услышала.
Ехали вдоль Екатерининского канала, потом по Конюшенному, а больная всё молчала, глаз не открывала.
Добрынин держал ее запястье. Жилка билась медленно, как бывает при обмороке. Еще день, много два, потом агония, думал Аристид Петрович и перчаткой смахивал слезы.
Вот и Дворцовая набережная. Остался короткий проезд до моста — и назад.
Слева желтел фасад Зимнего, справа серебрился простор Невы.
— Я скажу им: «Во-первых, там очень красиво во все времена года, и особенно зимой», — произнес раздумчивый голос.
— Что? — повернул голову врач. — Кому скажете?
Великая княгиня смотрела затуманенными голубыми глазами на реку. Она была во власти какого-то видения. Кажется, полубредила. Но вопрос услышала.
— Им. Тем, кто сомневается, рождаться или нет. А во-вторых, скажу, там столько
Добрынин придвинулся вплотную — не скажет ли что-нибудь еще.
Нет, не сказала.
Примечания
Примечания
1
не высовываться (англ.)
2
Скрипки осени ранят мне сердце монотонным томленьем (фр.).
3
«Подросток былых времен» (фр.)
4
Стена, на которой писали пророки, трещит по швам. (англ.)
5
попрошайки не выбирают (англ.)
6
Дракон Одиночество (нем., фр.)
7
слуг (фр.)
8
старая дева (нем.)
9
прыг-скок (нем.)
10
ссыльные (фр.)
11
Мадемуазель Задавака (фр.)
12
Наш Меченый (фр.)
13
c вопросительной на предположительную (фр.)
14
подарок (исп.)
15
взрослый возраст (англ.)
16
с птичьего полета (фр.)
17
эта маленькая лиса, эта тихоня вся ваша (англ.)
18
Мадам Бабушка (англ.)
19
ботанический сад (фр.)
20
Сердце (нем.)
21
Покой (нем.)