На санях
Шрифт:
6. Что сделали реформаторы? Они перехватили у левых повестку. Если бы вялый, мало кому интересный парламент просто принял свой буржуазно-демократический закон, это не увлекло бы активную часть общества, а лишь усилило бы размах всеобщей стачки — как произошло в России в 1905 году после издания царского Манифеста о свободах. Он-то, Манифест, и стал искрой, от которой вспыхнула революция.
Но испанское руководство вынесло принятый закон на всенародный референдум, который должен был состояться через месяц. И вся общественная энергия переключилась из протестного русла в конструктивное. Баталии шли не с правительством, а между сторонниками и противниками реформ. И получалось, что все, кто «за»,
Испанские товарищи запаниковали и совершили ошибку: призвали своих сторонников бойкотировать референдум как политическую уловку и обман трудящихся. Но дискуссии были намного интересней призывов к стачке, и она с треском провалилась. Зато на референдуме 15 декабря 1976 года закон был одобрен 94 % голосов. Это стало генеральным сражением, которое выиграли «революционеры сверху», одним ударом разгромив и правых, и левых. Первые поджали хвост, вторые сменили тактику и стали готовиться к парламентским выборам, то есть отказались от планов «уличной революции».
Урок заключается в том, что у правительства, проводящего реформы, всегда должны быть в запасе информационные поводы, при помощи которых можно переключить внимание общественно активных слоев населения в нужное русло. И как только возникнет взрывоопасная ситуация, при которой могут усилиться радикалы, нужно наносить отвлекающий информационный удар. Это необязательно должно быть что-то политическое, но обязательно нечто интересное всему населению. Условно говоря, оппозиция призывает народ к акции гражданского неповиновения, а в это время на гастрольное турне приезжает какая-нибудь сверхпопулярная музыкальная группа, вроде «Аббы». Или запускается всенародная дискуссия, до какой степени строгими должны быть запреты сексуальной тематики в кинематографе. Или на Луну отправляется семейная пара — и он, и она писаные красавцы.
Нужно иметь аварийный набор подобных информационных инъекций для самых различных ситуаций. Он пригодится и при возможных неполитических кризисах: природное бедствие, дефицит каких-то важных товаров, какая-нибудь катастрофа — в подобных случаях популярность правительства всегда падает.
7. В феврале 1977 года произошел еще один заранее подготовленный «вброс», поднявший престиж правительства. Испания, долгие десятилетия бывшая международным изгоем, установила дипломатические отношения с множеством государств, в том числе с СССР. У испанцев было ощущение, что открылись запертые двери, что их страна вернулась на карту мира.
Момент был выбран неслучайно. Как раз в это время Суарес развернул процесс по формированию предвыборной коалиции — «Союза демократического центра». При этом процедура легализации Коммунистической партии нарочно затягивается. Испанских товарищей кулуарно заверяют, что разрешение обязательно будет выдано, волноваться и протестовать не из-за чего, но недели идут за неделями, регистрации всё нет, и это очень ограничивает агитационные возможности коммунистов — в то время как «центристы» продолжают набирать очки. До выборов еще два месяца, а победа проправительственных сил уже предрешена.
8. Только что, сегодня, окончательно отменили цензуру и ввели полную свободу прессы. Обратим внимание, что этот неизбежный при демократизации шаг правительство совершило очень нескоро — позже, чем объявило политическую реформу. До сего момента журналистика существовала в режиме, который в России реформенных 1860-х годов называли туманным словом «гласность». Это когда многое можно, но кое-что еще нельзя. В Испании прессе дали полную свободу, когда все главные сражения правительство уже выиграло. Демократизация под контролем, левые приручены, правые разделены на большинство, которое готово участвовать в выборах на общих основаниях, и на радикальное меньшинство, которое готово стрелять и взрывать,
9. Последним этапом станут парламентские выборы, назначенные на 15 июня 1977, после чего «революцию сверху» можно будет считать в целом завершенной. Испания станет классической демократией и начнет жить по законам этой государственной системы. Рискованный переходный период завершится.
Теперь, отдельно, об очень трудной, быть может самой трудной проблеме, с которой имеет дело испанское правительство реформаторов и с которой неизбежно столкнется наше руководство, вставшее на путь «контролируемой демократизации».
Это проблема сепаратизма. В государственной системе моноцентрализованного типа, где все важные решения принимаются на самом верху, а затем дисциплинированно, без возражений и дискуссий исполняются, этнические анклавы и административные образования лишены всякой политической самостоятельности. Этот тип государства имеет свои очевидные плюсы, но они работают лишь при строгом сохранении «вертикального» управления. Либерализация и демократизация ослабляет прежние рычаги, и до тех пор, пока не сложились новые связи между главным центром и региональными, существует угроза сепаратизма. Всегда находятся национальные группы, заинтересованные в независимости, в том числе готовые бороться за нее любыми средствами.
Такова испанская ситуация, и таковой, в еще большей степени, учитывая всё культурное и бытовое разнообразие, будет ситуация в СССР при переходе от командной системы к консенсусной. На этом пути очень много ловушек и мин, на которых может подорваться и демократизация, и всё государство.
Как пытаются решить эту проблему испанские реформаторы?
Что-то у них получается лучше, что-то хуже, и этот процесс, далеко еще не завершенный, позволяет извлечь некоторые полезные уроки.
В Испании национальных конфликтов, являющих собой потенциальную угрозу для страны, три: каталонский, галисийский и баскский. В основе не только естественный региональный «эгоизм», который есть всегда, но и культурно-языковые различия. У басков и каталонцев собственный язык, у галисийцев — свой диалект гальего, менее отличный от стандартного испанского, но тем не менее являющийся камнем преткновения, поскольку при Франко все проявления локального патриотизма, в том числе употребление национальных языков, воспринимались в штыки.
Не буду уходить в испанскую специфику. Ограничусь лишь соображениями универсального порядка.
Новое испанское руководство применяет две разные стратегии: с Каталонией и Галисией одну, со Страной Басков — другую.
В первом случае, поскольку национальные движения имеют ненасильственный характер, это «пряник». Король без конца ездит (верней было бы сказать «гастролирует») по провинциям, всюду очаровывая публику. Это его основная работа, и она очень, очень эффективна. Одним из первых публичных выступлений Хуана Калоса был визит в Каталонию, давний центр «антикастильских» настроений. Причем выступал он перед толпой рабочих. Посередине речи король вдруг перешел на каталанский, и это произвело огромное впечатление. Недавний опрос общественного мнения показал, что Хуан Карлос самая популярная фигура в Каталонии, его поддержка составляет 70 %. Точно такой же фокус его величество провернул в Галисии — перешел на гальего.