На темной и светлой стороне
Шрифт:
– Я и не сбиваю, – сделала вид, что обиделась, внучка.
– Тебе про море рассказывать?
– Рассказывай, – вздохнула девочка.
– Так вот, древнегреческое название Чёрного моря – Аксинский Понт, что переводится – «Негостеприимное море».
– Почему это оно негостеприимное? – удивилась и обиделась Юлия за море.
– Не знаю, – пожала плечами Тоня, – может быть, оно встретило их штормом.
– Но нельзя же полагаться на первое впечатление! – важно, как взрослая, проговорила Юлия. – Надо подольше пообщаться с морем, хорошенько
– Полностью с тобой согласна, – проговорила Антонина. – Мне кажется, нам с тобой пора вытаскивать Сашка из моря и идти обедать.
Девочка согласно кивнула и спросила:
– А когда мы поедем на экскурсию?
– Завтра и поедем, – ответила Антонина.
Тридцать дней, которые бабушка и внуки провели на море, пролетели как один день. Где они только за это время не побывали! И в Ялте на Поляне Сказок, где не только Юленька, но и Саша, забыв о солидности старшего брата, бегал и веселился, как ребёнок. Бабушка радовалась, глядя на них, а потом, не утерпев, и сама впадала в детство
«Как хорошо-то!» – думала Антонина и любовалась очертаниями скалы Ставри-Кая, или Крестовой скалы, которая напоминала полуразрушенный замок, построенный неведомо кем и неизвестно когда.
На следующий день отправились в Евпаторию, в дельфинарий, и провели там весь день. Домой вернулись уставшие, но переполненные впечатлениями и счастьем.
Через два дня было путешествие в Феодосию. Антонина давно мечтала побывать в Музее Айвазовского. И вот наконец её мечта сбылась.
Даже дети, непривыкшие к долгому любованию полотнами живописцев, неожиданно притихли и молча переходили от одной картины к другой, точно зачарованные.
Уже позднее Саша сказал:
– Ба, мне казалось, что море взяло и переселилось на картины. Разве так бывает?
– Бывает, – отозвалась Антонина.
– Мне тоже показалось, что если дотронуться рукой, то погрузишься в водичку, – тихо добавила неожиданно повзрослевшая Юленька.
Антонина была довольна, что отвезла внуков в музей. Не зря люди говорят о силе искусства.
«Наши предки это понимали, – думала Антонина, – а современные родители тащат ребёнка в супермаркет. Воздух искусственный, свет искусственный, и что получается? Так и душу ребёнка недолго в искусственную превратить».
Сама она в своё время своих детей всегда старалась водить в театры, музеи, парки, возила за город, записывала в секции и библиотеки.
Теперь Антонине казалось, что это было давным-давно. Дети выросли, и теперь у неё есть внуки, и ей предстоит научить их любить прекрасное в живом, а не виртуальном виде.
Приехав в Севастополь, они посмотрели Панораму, Диораму. Долго стояли в благоговейном молчании напротив Памятника затопленным кораблям, потом любовались морскими жителями в Севастопольском морском Аквариуме-музее.
Саша несколько раз пытался выудить ската и зарядить им телефон. Антонина на него шикала и грозила пальцем.
А он оправдывался:
– Я по телику в юмореске слышал, как одна тётка заряжала.
– Так то
Саша нехотя смирился с невозможностью повторить уникальный опыт неизвестной героини.
На «Жаворонке» сплавали в Никитский ботанический сад, где Антонина тихо взгрустнула на берегу пруда о своём давно убежавшем детстве и о покойной матери. Здесь они когда-то сфотографировались с мамой, и кусочек цветной плёнки фотограф поместил в сувенирную беседку. Тоня хранит её до сих пор – застывший фрагмент прошлой жизни, на котором она, девочка с косичками, и мама, молодая и красивая.
А несколькими годами позже она целовалась здесь же с Виталиком, дедушкой Саши. Как летит время!
На обратном пути бабушка с внуками попали в небольшой шторм. Волны перехлёстывали судно с одного края до другого. Некоторые особо впечатлительные дамы и барышни даже взвизгивали. Но Антонина и её внуки держались героически, прямо ни дать ни взять морские волки.
В день отъезда Антонина рано утром одна сбегала к морю и постояла на берегу, прислушиваясь то ли к воркованью стихии, то ли к тому, что происходило в её душе.
Волны тем временем катились одна за другой, выбрасывая на берег отшлифованную гальку, и откатывались назад, шурша обрывками кружевной пены.
«И так вся жизнь», – почему-то подумала Антонина и бросила в очередную набежавшую волну монетку.
Та тотчас подхватила подарок и унесла его на глубину.
Антонина загадала приехать сюда же с уже повзрослевшими внуками. И ей показалось, что море пообещало исполнить её желание.
Домой они вернулись третьего августа. Внуки были переданы с рук на руки родителям.
А саму её дома ждал Василий. Кот серо-мраморного окраса. Пока Антонина была на отдыхе, за ним присматривала соседка баба Маня. Она же и цветы Тонины поливала.
Кот до того соскучился по хозяйке, что чуть с ног её не сшиб, едва она вошла в прихожую.
– Васенька! – проговорила Антонина, прижимая к себе кота. – Соскучился, миленький мой.
Миленький тыкался носом ей в щёки, губы, нос, при этом непрерывно громко урча.
Вечером зашла на огонёк баба Маня. Попили чаю с лавандовым мёдом, баночку которого Антонина привезла из Крыма. Обсудили последние новости в стране и во дворе. Антонина вручила соседке подарки – сувениры и конфеты, что привезла специально для неё. Та радостно охала и ахала на все лады. А потом сказала:
– Надо было тебе, Тоня, привезти мне в бутылочке морской воды.
– Зачем? – удивилась Антонина.
– Я бы её нюхала, как духи.
Антонина весело рассмеялась.
– Тонь, чем она хоть пахнет? – спрашивала баба Маня.
– Йодом.
– Не ври!
– Правда, баба Маня.
Неизвестно, поверила ей старушка-соседка или нет, но ушла к себе домой довольная и уже в дверях подмигнула Антонине и сказала:
– Теперь тебе надо загадать себе сон.
– Какой сон? – удивилась Антонина.