На волне Вселенной. Шрёдингер. Квантовые парадоксы
Шрифт:
Но не только лаборатория уберегала ученого от тягот окружающей жизни. К этому времени он очень сблизился с Аннемари Бертель. Через какое-то время после трагического Рождества Шрёдингеру предложили должность профессора на кафедре теоретической физики в его университете. Но положенного жалования катастрофически не хватило бы на то, чтобы содержать семью, а ведь Шрёдингеру было уже 32 года и он твердо решил жениться. Аннемари работала секретарем генерального директора крупной страховой компании, и ее месячная зарплата была больше годового вознаграждения, предложенного университетом. Конечно же, Эрвин отклонил это предложение, и пост вновь достался его другу Гансу Тиррингу.
Сам Шрёдингер в поисках финансовой стабильности решил покинуть родную Вену и отправился в Германию,
Кажется, что огонь их медового месяца погас еще до истечения первого года совместной жизни. Некоторые предполагали, что причиной этому было бесплодие Аннемари, другие считали, что чета Шрёдингеров имеет абсолютно несовместимые характеры. Хотя сами супруги этого, казалось, не осознавали. Аннемари не имела научного образования и была мало склонна к поэтическому или философскому самоанализу. Она любила музыку, которая вызывала тайную неприязнь у Эрвина, убежденного в том, что именно музицирование могло стать причиной рака у его матери, которая часто играла на скрипке. Аннемари мечтала о пианино, но Шрёдингер всеми силами противился этому. Часто казалось, что пара находится на грани развода, но до этого так и не дошло. Постепенно Шрёдингеры убедились, что хотя их отношения не укладываются в романтический идеал, они все равно могут быть прекрасными. Они решили воспользоваться всеми удобствами буржуазного брака — проверенного и эффективного института — и утолять страсть в другом месте. Оба пускались в авантюры, но в итоге всегда возвращались друг к другу, чтобы укрыться от урагана чувств внешнего мира. Аннемари и Эрвин были друзьями и соучастниками — роли, далекие от мелодрамы, но, тем не менее, прекрасные.
Однажды Аннемари призналась общему другу: «Мне было бы намного легче жить с канарейкой, чем со скаковой лошадью, но я предпочитаю скаковую лошадь». Она никогда не скрывала своего восхищения мужем и приложила много усилий, чтобы создать ему комфортные условия, в которых он мог посвятить себя работе. Шрёдингер принял эту жертву с индуистской отрешенностью: «Цель мужчины — сохранять и развивать свою карму. У женщин цель похожая, но несколько иная: она состоит, если можно так выразиться, в построении жилища, принимающего карму мужчины». Без сомнения, Аннемари очень помогла Эрвину с реализацией его кармы.
Шрёдингер женился на Аннемари Бертель перед отъездом в Вену, 24 марта 1920 года.
Фото со свадебного приема. Сидящие, слева направо: пара Кольрауш (Вилма и Фридрих), Аннемари и Эрвин.
Едва Шрёдингер оставил родной дом, как его начали преследовать семейные несчастья. Инфляция уничтожила наследство деда Бауэра, и он был вынужден перебраться в квартиру своей дочери. Сама Георгина тоже страдала от финансовых неурядиц, и при этом у нее начался рецидив рака. Шрёдингер всегда помнил о невзгодах, которые пережила его мать, поэтому перед смертью завещал небольшое состояние Аннемари. Однако в 1920 году его средств было недостаточно, чтобы поддерживать вдовствующую мать. Все, что он мог сделать, — это время от времени принимать ее у себя и видеть, как болезнь подтачивает ее силы. В апреле 1921 года, на 85 году жизни, умер дед Шрёдингера, Александр Бауэр, а в сентябре за ним последовала и Георгина.
Менее чем за два года Шрёдингер потерял родителей и деда. За это же время он сменил три города и четыре академические должности: ассистент Макса Вина и доцент кафедры теоретической физики в Йене, экстраординарный профессор в Высшей технической школе Штутгарта и профессор теоретической физики в Бреслау (ныне Вроцлав, Польша). Позднее Шрёдингер назовет этот период «ранними годами странствий». Впрочем, в немецкой культуре профессиональная мобильность была обычным делом. Университеты соединялись между собой, словно сообщающиеся сосуды, и каждая вакансия вызывала целую серию перестановок и продвижений. Десятки преподавателей встречались на железнодорожных станциях, направляясь из Вены в Лейпциг, из Гёттингена в Берлин, из Гамбурга в Цюрих, от одного поста к другому.
Для Шрёдингера странствия по Германии словно стали внутренним путешествием к квантовой механике. Как сказал об этом в свое время Артур Эддингтон, «в ту эпоху квантовая теория была немецким изобретением». В Бреслау, например, Шрёдингер встретил Отто Люммера, чьи фундаментальные исследования распределения энергии в спектре абсолютно черного тела помогли Максу Планку создать в дальнейшем теорию теплового излучения.
Как преподаватель он выражается невероятно ясно, и то, что он говорит, — это всегда плод тщательного размышления.
А кроме этого его супруга — просто прелесть.
Эрих Регенер о Шрёдингере, своем коллеге в Штутгарте
В Штутгарте Шрёдингер погрузился в чтение монографии Арнольда Зоммерфельда «Строение атома и спектры», ставшей классикой еще до того, как на издании высохла типографская краска. Шрёдингер заинтересовался этой темой и, как это уже было с общей теорией относительности, почти сразу опубликовал статью с уточнениями атомной модели Зоммерфельда. В Бреслау ученый задержался всего на несколько недель: еще в Штутгарте он получил приглашение возглавить кафедру теоретической физики Цюрихского университета. На этом посту он стал преемником Альберта Эйнштейна и Макса фон Лауэ — и был согласен на более скромное жалованье.
Должность профессора в одном из самых престижных университетов Европы стала для Шрёдингера трамплином в его академической карьере. Кажется, сам воздух города был особым — то ли из-за горных альпийских ветров, то ли из-за дыхания Цюрихского озера. Атмосфера здесь стимулировала воображение не только революционеров, таких как Ленин или Троцкий, или писателей, таких как Джойс. Именно в Цюрихе была завершена теория относительности Эйнштейна, здесь работали фон Лауэ и Петер Дебай.
Ранее Шрёдингер демонстрировал исключительную универсальность, исправляя и углубляя работы других ученых в большинстве дисциплин, вызывавших его интерес. Но этот широкий диапазон, казалось, подтверждал известную пословицу о двух зайцах: ни в одной из этих дисциплин сам Шрёдингер не создал ничего революционного. Комиссия в Цюрихе попросила венского физика Зоммерфельда охарактеризовать своего молодого коллегу, и тот отметил: «Первоклассный ум, очень твердый и критический». И чаша весов склонилась на сторону Шрёдингера — диапазон его возможностей, казалось, удовлетворил всех. Приемная комиссия особенно оценила исследования ученого о восприятии цвета, потому что его назначение позволяло «проводить конференции по биометрии, так любимой биологами».
Ученый появился в Цюрихе в середине октября 1921 года, измученный трауром и многомесячными переездами. «Я был настолько истощен, — признавался он, — что у меня уже не оставалось никаких идей». Из-за усталости вновь дали о себе знать слабые легкие, и Шрёдингер, едва заняв новую должность в университете, вынужден был просить отпуск, чтобы отправиться на лечение и отдых на альпийский курорт Ароза. Он вернулся к работе через полгода, в ноябре 1922-го. За весь следующий год физик не опубликовал ни одной статьи. Учитывая, что ему было уже 36 лет — возраст, в котором творческая энергия многих ученых уже иссякает, — можно было посчитать, что научная карьера Шрёдингера завершена.