На взлетной полосе
Шрифт:
— Погоди. — Алексей Степанович, все так же неслышно двигаясь, принес вилки. Сел, обхватив край стола. — Я удивляюсь все: откуда у вас такая настырность. Вот вы с вином пришли, без смущения, думаете, примет старик, расчувствуется, и все в ажуре.
— Да что вы, Алексей Степанович?.. — обиженно пробормотал Артур. — Обижаете.
Но тот будто не слышал его.
— Знаю, не отказывайся… Ну, приехали вы к нам, встреча с оркестром, мы вам фронт работ, коечки застелили, красиво все, ладно. А через месяц вещички за спину и в самолет.
— Мы же на отпуск только.
— Помочь. В трудную минуту. — Кис придвинул прорабу стаканчик. — А настоящие герои — коренные жители. Давайте выпьем за них.
Артур оживился.
— А я предлагаю — за старшее поколение!
— Давайте, Алексей Степанович! А то сидим…
Прораб усмехнулся.
— Далеко пойдете, парни.
— Близко и собираться не стоит.
— А не подумали — вдруг выгоню с бутылкой вместе, на порог не пущу, ведь стыдно будет? — тихо сказал прораб, и Кис понял, что уходить пора. — Неужели никогда не выгоняли, а наливай, поехали — и друзья сразу, за жизнь разговор, по душам… Можно мне и глаза закрыть, подписать. Черт с ними, с недоделками. Да домой вернетесь, не выдержите, похвастаетесь, как старика объехали. Посмеетесь. А после что?
— Не знаю, — сказал Кис.
— А я знаю. Статья сто семьдесят четвертая, часть первая. Дача взятки… Ты лагерь на девятом километре видел? За поворотом забор с проволокой, вышки по углам. Самому строить пришлось. Для себя.
— Ошибки молодости, — заметил Артур. — Со всяким может случиться.
— А вышел, остался здесь. Домой и не решился вернуться. Так что за старшее поколение, может, и не стоит пить…
За окном светилась тихая северная ночь: небо было кремовым, с латунной желтизной на горизонте. От этого крыши домов казались непроницаемо-черными, плоскими, словно вырезанными из бумаги.
— Нет, так мы ни о чем не договоримся, — Артур встал, прошел по комнате. — Недоделки мелкие, стоит ли об этом. Подчистим, поправим, не стрелять же вам из этой теплотрассы. Главное, чтоб люди не мерзли. А работа сделана, надо оформить. Мы, Алексей Степанович, не правы…
Он говорил долго. Слова сплетались упругими кольцами, звучали ровно, отчетливо, но обычной уверенности Кис не чувствовал в голосе друга. Это было поражение. Артур лишь выравнивал линию фронта.
Старик перелистывал наряды, близоруко прищурясь, разглядывал цифры. Артур остановился возле него, потянул из кармана авторучку.
— Погоди, — сказал Алексей Степанович, покачал головой. Потом сложил бумаги в стопку. — Завтра поговорим. А бутылку Николаю отнеси. Из бригадных, поди, потратился. Може, пригодится еще…
Из дома вышли молча. Возле калитки прораб остановился, еле заметная улыбка мелькнула на лице.
— Заходите почаще. Не забывайте старика.
Артур не удержался, подхватил в тон.
— Спасибо за угощение. Очень приятно было.
На раскисшей
Они сидели на стареньком диванчике в ее комнате. И все было, как раньше, как год или два назад, ковер на стене с выцветшим рисунком, сервант со сломанным замком в правой дверце, но Кис понял, что прежняя неопределенность в их отношениях кончилась, и это неожиданно встревожило его.
Лена осторожно гладила его по щеке, ее рука едва касалась кожи, словно успокаивала, как маленького мальчика.
— Наташа в пятницу пылесос купила. Такая хозяйственная вдруг стала, вот уж от кого не ожидала… Все в квартиру тащит.
— А ты? — тихо спросил Кис.
— Не знаю. И квартиры нет.
— Да, я забыл.
— Можно у нас жить. Я спрашивала у отца. Он с мамой не против, места хватит.
Кис поднялся с дивана, встал.
— Что с тобой?
— Пойду покурю. В горле першит.
В коридоре он долго смотрел на гудящий счетчик. Красная метка на диске появлялась и пропадала, наверху слышались чьи-то голоса и звуки шагов. Кис курил и вспоминал свой кубрик на СРТ, хлопанье волн за тонкой перегородкой…
С того вечера прошел почти год. Кис давно работал, по вечерам в институте пропадал, задания, зачеты, экзамены, дни летели незаметно. И только весной, когда по блеклому сухопутному небу, совсем как в Атлантике, поплыли белые облака, ему снова стало не по себе.
— Ты что маешься? — спросила его Лена однажды утром.
— В море тянет. Путина сейчас.
— Что-нибудь придумаем, — сказала она.
Лена познакомила его с Артуром. Кис сдал экзамены, быстренько оформил отпуск и через несколько дней улетел с бригадой на север…
В общежитие возвращались поздно. Артур молчал, лишь покусывал губы, хмыкал неопределенно. На крыльце он взял Киса за пуговицу.
— Мы однажды два вагона стекла отгрузили малой скоростью. Угостить пришлось, постараться, само собой. Так это же стекло, фондированное… А сегодня я ничего не понял.
— А он прав, Артур. Приехало много нас, а тактика одна: бутыль на стол и вроде как друзья сразу. — Кис помолчал. — Может, не умеем по-другому?
— Мы умеем все. Что с бутылкой делать?
— Забрось в чей-нибудь огород. Все равно никто не поверит, что обратно принесли.
Артур улыбнулся, покачал головой.
— Нетипичный случай, Кис. В каждом правиле есть исключения. Мы этого не учли. Надо — к главному инженеру.
— Я не пойду. Все. Хватит!
— Ерунда. Просто у тебя настроение такое.
Легкий туман поднимался над темной водой реки. Покачивались тусклые светляки бакенов, в домах гасли огни. Лишь у причала, словно спросонья, постукивал слабенький движок моторки.