На задворках "России"

Яковлев Сергей Сергеевич

— Говорит: ну ее к черту, эту премию!

А она меня — как обухом по голове:

— Конечно. Он же вам предлагает составить список, а вы его посылаете. Не хоти­те брать на себя ответственность?

Через несколько дней для окончательного утверждения списка вызывает меня и Хренову к себе в Переделкино. Тут — своя интрига. Вначале я узнаю об этом как бы случайно от шофера Вани:

— Кстати, вас Сергей Павлович ждет в понедельник!

После этого в выходные долго говорю с Залыгиным

по телефону. Обсуждаю с ним, между прочим, неоправданно завышенную зарплату Зюзиной и — как давать ей пре­мию. Неужели с полутора окладов?

— Не знаю, что делать. Лиза уверяет, что я сам приказ о ее зарплате издал. Мне очень трудно с ней разговаривать. Прислала вот с шофером еще какие-то бумаги на подпись. Я спрашиваю: это что, непременно мне нужно подписывать? Все равно, от­вечает, может и ваш заместитель. Тогда зачем присылать? В понедельник я жду вас обоих к себе!

— Хренову известили?

— Не знаю... Ваня должен был сказать... Я не могу с ней разговаривать, мне это очень тяжело!..

За всю дальнюю дорогу в редакционной "Волге" до Переделкина мы с Хреновой, торопливо занявшей переднее, "залыгинское" место, не говорим друг другу ни слова.

Лихой шофер Ваня, бывший вертолетчик, пытается шуточками разрядить обстанов­ку:

— Женщина за рулем — это хуже, чем фашист в танке!..

Лиза прыскает.

По лесенке на второй этаж я поднимаюсь в кабинет к Сергею Павловичу первым.

— А где Лиза? — восклицает он в испуге.

Могла ведь и не приехать, проигнорировать...

Разговор о премиях начинается сначала. Принято предложение Хреновой: всем дать поровну.

— Этот как будто неважно работает? — еще сомневается Залыгин.

Нет уж, всем так всем!

— И Зелимханову? — тут почему-то Лиза спрашивает.

— И Зелимханову! — храбрится Залыгин. — Много ли он там получает!

Но я категорически против того, чтобы исчислять вознаграждение Зюзиной с ее невесть откуда взявшихся полутора окладов. Принято! Залыгин сам трясущейся ру­кой вписывает в копию приказа: с одного оклада! Невелика экономия, но с точки зре­ния здравого смысла все-таки победа.

— Все проверяет! — язвит насчет меня Лиза.

— Что делать! — обреченно вздыхаю.

— Мы ведь с вами не так работали, Сергей Павлович, — говорит Лиза с сожалени­ем.

— Ну, он только начал разбираться, ему надо привыкнуть, — увиливает Залыгин от прямого ответа. — Давайте доверять друг другу. Как раньше.

— Сергей Павлович, вы — другое дело! — горячо восклицает Лиза. — А вот Спас­ский... Или Сергей Ананьевич...

— Давайте так: звоните мне по телефону. Звоните и рассказывайте о затруднениях.

— Ну, Сергей Павлович, всякий раз тревожить вас по пустякам...

—А что — тревожить! Звоните, и больше никому ничего не объясняйте! Мы с вами вдвоем будем решать.

Я взрываюсь. Только накануне он требовал от меня присматривать за бухгалте­ром. "Я скажу ей: пока я болею,

все решает мой заместитель! И точка". Напоминаю о деньгах, которых недосчитался Спасский. О необходимости упорядочить зарплаты, ввести надлежащий контроль за продажей журналов. О "бесплатных" обедах...

— Прошу дать отчет по кассе, а мне толкуют про обеды!

— Я вам такого не говорила! — быстро реагирует Лиза.

— Зюзина говорила. В вашем присутствии.

— Вот с нее и спрашивайте! И вообще, Сергей Ананьевич работает у нас незакон­но, на него даже приказа нет.

Новый анекдот. Однако Залыгин реагирует вполне серьезно и поворачивается ко мне:

— Вы что на это скажете? — со строгостью в голосе.

— Да что уж тут говорить. Если я два года работаю вашим заместителем без при­каза, если бухгалтер все это время незаконно начисляла мне зарплату — вопросы надо задавать не мне.

Занятная подробность: все приказы по редакции хранятся в сейфе у Хреновой. В приемной — только неподписанные копии. Смешно и жутко одновременно. Захочет, чтобы не было этого (или любого другого) приказа, его и не будет; а Залыгина можно убедить в чем угодно.

— Дождитесь меня и будем работать, как прежде, — ласково уговаривает он Лизу. — Все пойдет по-старому.

— Не знаю, Сергей Павлович! — Она сокрушенно качает головой. — Не знаю...

Он садится за коротенькое письмо Розе Всеволодовне, которое хочет отправить с нами; она тем временем притулилась у книжной полки, листает том энциклопедии.

— Что вы там нашли? — дружелюбно шутит Залыгин, покончив с работой.

— Почему-то — ядовитые растения!

Вот последнее из той поездки, что ярко запомнилось. На обратном пути молчали. Лиза уже не спрашивала, "зачем мне это нужно". Думаю, ей все со мной было ясно.

Стоит добавить, что старый приказ о моем назначении действительно "пропал", и Залыгину пришлось восстанавливать его по сохранившейся у секретаря копии с но­мером...

Канитель с премиями имела неожиданное, почти фантастическое продолжение: деньги начислили всем, кроме... Спасского и Роднянской! Так явствовало из ведомо­сти, которую мне дали на подпись. К первому в бухгалтерии относились известно как; вторую тоже отчего-то не жаловали. Окончательно выйдя из себя, я отказался подписывать бумаги и немедленно доложил о происшедшем Залыгину.

Вскоре звонит Хренова, оправдывается:

— Роднянская и Спасский в этом месяце были в отпуске!

— Ну и что? Мы же вознаграждаем по результатам работы за целый год! Вы сами потребовали дать всем и поровну!

— Я не имею права. В приказе написано: "по результатам за октябрь".

Только тут я оценил дальновидную мелочность старика, прежде совершенно мне непонятную. Должно быть, за долгую жизнь всевозможные пройдохи не раз обводи­ли его вокруг пальца на таких пустяках.

— А вы почитайте внимательно, как там написано!