Набат
Шрифт:
Попробовал было Яша возразить, да старшина оборвал таким тоном, что одессит осекся на полуслове и понял: старшина с ним не шутит и слово свое сдержит. «Эх, до чего же хреновая у меня судьба. Ну чего все пристают ко мне? Не люди, а комары. Да разве же старшина человек? Идиот!» — ругался в душе Яша, а все же к концу дня с обновкой расстался и после этого сник, помрачнел, ни с кем не разговаривал, отчего во взводе тоже заскучали, потому что никто не мог выдать шутку лучше Яши.
Кто-то осмелился и пошел к сержанту просить за товарища,
Что же касается Яши, то он на следующий день, забыв о своей обиде, улыбаясь, ходил по казарме и снова посыпались из него шутки да побасенки.
Когда на пороге появилась девушка с сержантскими знаками различия и поздоровалась звонким голосом, все удивленно уставились на нее. Первым нашелся Яша, он двинулся ей навстречу.
Асланбек в это время, прислонившись плечом к теплой печке, перечитывал письмо матери:
«В ауле мало осталось мужчин. Хорошо, еще живы Дзаге, Муртуз а то бы женщинам было страшно оставаться в ауле, когда другие на работе. Тасо каждую ночь ходит по аулу, и если заметит свет в окне, то беда. А еще противно воют собаки, как будто плачут. Все говорят, что это к несчастью. Интересно, что еще может случиться? Посылаю тебе лист с нашего дуба. Твоя мать Дунетхан».
Перечитал письмо. Как это мать не догадалась написать хотя бы два-три слова о Залине. Он же дал слово, что не женится на ней, пока не вернется домой отец. Написать еще раз Залине? Не ответит, обиделась, наверное. Да разве мог прийти в ее дом и проститься с ней? Записочку написал, а попросить мать, чтобы передала — не посмел. Ничего, вернется в аул и вручит.
— Миледи, здрасте.
Одессит театрально поклонился в пояс, сложив губы бантиком, вперил взгляд в девушку.
Она скользнула по нему удивленными глазами, затем, усмехнувшись, подняла голову, прошла мимо. Он поспешно засеменил и, оказавшись перед ней, поклонился.
— Товарищ красноармеец, казарма не манеж.
Она смерила Яшу презрительным взглядом.
— Ваше имя, занимаемая должность, семейное положение и происхождение?
Яша облизнул губы.
Девушка засмеялась, и почудилось Асланбеку, будто он уже слышал этот смех… Фатима! Да, она так смеялась.
Тряхнув выбившимися из-под шапки локонами, девушка ответила в тон Яше:
— Сержант, санинструктор. Галина Петровна Скворцова. С сегодняшнего дня буду проверять, как вы моете уши, убираете постель.
Яша вытянул и без того длинную шею.
Санинструктор сложила руки на груди, покачала головой:
— Товарищ красноармеец…
— Нечитайло, Яков Нечитайло!
— Вы живете не в берлоге, а в казарме, да еще в тридцати километрах от Москвы.
— В сорока.
Яша поклонился.
Асланбек положил в карман гимнастерки письмо и с интересом стал наблюдать, что же будет дальше.
— Почему вы не бреетесь? Обросший, противно смотреть в
Галя неожиданно шагнула к Яше и потянула за ремень:
— Господи, все на нем болтается, висит.
Собравшиеся вокруг красноармейцы, глядя на озадаченного Яшу, никак не ожидавшего такого оборота, покатывались со смеху. Неожиданно она оставила в покое Яшу и обратилась к ним:
— А вы моете шеи? Обтираетесь холодной водой по пояс?
Вокруг послышалось:
— Да, мы купаемся два раза в день.
— Только мыло не душистое.
— Товарищи бойцы…
Санинструктор заправила под шапку белокурые локоны:
— Сейчас я проверю ваши воротнички, подходите ко мне по одному.
Стоило ей произнести это, как первым казарму покинул Веревкин, за ним поспешил дневальный, затем потянулись остальные, оставив на поле брани Яшу. Да зачарованный Асланбек все еще стоял у печи.
— Зайцы несчастные, оказывается, вы на расправу жиденькие, — девушка прошла вдоль двухъярусных нар. — Какой позор! Молодые, здоровые, а такие неряхи, не могут заправить постель. — Санинструктор откинула одеяло: — Плохо, неряшливо. А вот эта убрана красиво, как будто девушка на ней спит.
Яша выкатил вперед грудь, заулыбался:
— Рад стараться.
Асланбек не сводил глаз с санинструктора, где-то в душе завидуя другу. До чего легко умеет разговаривать с девушкой, откуда только берутся у него слова.
— О, это ваша хижина? — Галя искренне удивилась.
— Так точно!
— Никогда бы не подумала. Очень рада за вас. Видно, дома вы хороший помощник жене.
— Не совсем точно, моя королева. Я одинокий, несчастный мужчина, заброшенный женским полом.
— Все вы за порогом холостяки, — засмеялась Галя.
— За других не отвечаю.
— Ну и что, думаете жениться?
— Я готов расписаться хоть сейчас, если вы согласитесь стать подругой моей жизни. Ради одного поцелуя готов обуглиться.
— Боюсь, обожжетесь… А я думала, вы умеете шутить.
Оставив свое место, Асланбек быстро направился к ним, положив на шею одессита руку, сдавил, а сам улыбается:
— Сестра, очень прошу тебя, не обижайся на Яшу. У него сердце, как снег: подыши и растает.
Девушка круто повернулась на каблуках и, не оглядываясь, направилась к выходу. Когда она исчезла за высокой дверью, Асланбек разжал пальцы.
— Ты здорово придумал отличиться перед этой фифой.
Яша скривил презрительно губы, потер шею.
— Она соловей, чистая, как… как небо!
— Ты хотел показать, что не перевелись в Осетии рыцари?
Неизвестно, чем бы кончилась перепалка, не появись в казарме дневальный:
— Выходи строиться, ишь, лясы точат!
Друзья загромыхали сапогами, и казарма осталась на попечении дневального.
На улице одессит прошипел Асланбеку в ухо:
— Несчастный ты человек, Бек. Считай, что мы кровники, на всю жизнь враги с тобой.