Набат
Шрифт:
— Я… Можно? Хочу сказать… Не осудите меня, люди хорошие… Я возьму десятерых… Как за своими внуками буду смотреть. Теперь мы все родные. Одна у нас беда, одно горе! Я так говорю: поехать надо в город!
Раздались голоса:
— Завтра же!
— Зачем ждать завтра?
— Так, так!
— Правильно!
Раскраснелось лицо Дунетхан, из-под платка выбились волосы, не замечая того, приблизилась к старикам. Обратилась к ним.
— Дзаге, направь меня…
И тут она спохватилась, смешалась. Впервые Дунетхан
— Невестка, иди сюда, — позвал он.
И Дунетхан снова предстала перед ним. Теперь уже смущенная, с опущенной головой.
— Ты сказала то, что думали мы, ваши старшие. Спасибо тебе! Я так говорю: тебе ехать с Фатимой в город. А как думает Тасо, наш бригадир?
Тасо приподнялся со своего места, но не успел произнести и слова: закашлял.
На нихасе наступила тишина…
На следующее утро Дунетхан и Фатима сидели в кабинете заведующего гороно.
— Ну, где я вам возьму детей, милые?
Он снял очки, протер толстые стекла, и в эту минуту показался Дунетхан таким беспомощным, что стало жалко его.
— Чтобы передать вам детей из детдома, нужно усыновление, решение.
— Чье? — воскликнула Фатима.
Заведующий нацепил очки и снова стал серьезным, строгим.
— Многих организаций, — это невозможно, поймите, товарищи, — твердо сказал он.
— У нас им будет лучше! — настаивала на своем девушка.
— Может быть.
— Нас послал Дзаге, — вмешалась Дунетхан.
— Скажите Дзаге… А кто такой Дзаге?
— Как?! — всплеснула руками Дунетхан. — Вы не знаете Дзаге?
— Нет, — просто ответил заведующий. — Это секретарь райкома партии? Так его, кажется, звать.
— Дзаге живет в нашем ауле, его знают в горах…
— А-а…
— Это мой дедушка, — произнесла Фатима.
— Вот оно что… Так передайте уважаемому Дзаге, что я не могу помочь вам. Детей у меня нет! Даже своих…
— Как нет!
Дунетхан встала с дивана, положила руки на бедра и с самым решительным видом подступила к столу начальника.
— Мы сами видели, своими глазами, как они бегают по улицам.
Заведующий прошелся по кабинету, постоял у окна, вернулся к столу.
— Милая, какая мать отдаст вам ребенка? Подумайте. Своего!
— А мы им разве чужие? — выпалила Фатима.
— Это несбыточно!
— Что же нам делать? — спросила жалобным голосом девушка.
— Нам нельзя возвращаться без детей, — проговорила Дунетхан.
Заведующий развел руками.
— Не знаю, не знаю.
В кабинет заглянули, и он шумно встал из-за стола.
— Простите, товарищи…
Ушли из гороно Фатима и Дунетхан чуть не со слезами на глазах, постояли на пустынной улице, не зная, что делать.
Мимо прошел с грохотом трамвай. Не сговариваясь,
В Цахкоме их ждала новость: с вербовщиком уехали трое мужчин работать на металлургическом заводе. Женщины стояли перед Тасо с виноватым видом, а он даже не спросил их, почему вернулись одни. Наконец Тасо поднял на Фатиму глубоко впавшие глаза, сказал:
— В район тебя требуют.
Она кивнула.
— Постель возьми с собой.
— Постель?
— Трактористкой будешь работать в колхозе «Партизан».
— А меня куда пошлешь? — спросила Дунетхан.
— Ты же не трактористка.
— Ну и что!
— И тебе найдется дело. Иди, Фатима.
В раскрытую дверь вслед ей смотрела Дунетхан. Тасо тоже проводил ее взглядом. Он сидел в промятом кресле, похудевший, тихий.
— Ну, вот что, Дунетхан.
Женщина оттолкнулась от косяка, приготовилась слушать бригадира.
— Указание райкома есть.
Прошла к столу Дунетхан, остановилась в полушаге от него.
— В прошлом году ячмень мы убрали за десять дней. Плохо, значит, работали. Теперь нам дали срок: три дня! А потом женщины поедут в колхоз «Партизан». Ты будешь у них бригадиром.
Кивнула в знак согласия Дунетхан, но в свою очередь спросила:
— А у кого дети?.. Кому не на кого их оставить…
Махнул слабо рукой Тасо:
— Старухи присмотрят за ними. Ясли, детсад организуем. Поговори с женщинами.
— Хорошо, Тасо.
— Для армии нужно много продуктов. Сам тоже пойду в горы.
Удивленными глазами посмотрела на него Дунетхан.
Тасо поморщился, а потом проговорил:
— Пусть женщины готовятся. Через день-два в поле выйдут. Теперь иди.
Только она за порог — Тасо закашлялся.
11
В вечернюю казарму ворвалось:
— Тревога! Боевая тревога!
О том, что бы значила очередная тревога, раздумывать было некогда. Мгновение — Асланбек навьючил на себя ранец с притороченной к нему скаткой, у выхода заученно выхватил из пирамиды винтовку и выбежал на плац, за ним топал одессит. Уже в строю Асланбек застегнул ремень на брюках, поглубже натянул на плечи лямки ранца.
— Завтра принимать присягу, а они тревогу устроили, — Яша передернул плечами. — Как я буду выглядеть на празднике? Я уверен, что сам генерал пожелает познакомиться с лучшим бойцом, и непременно позовут меня, Яшу Нечитайло. А у меня, скажу вам, еще тот видок, будто всю ночь провел с цыганами в ресторане. Боже ты мой, да я помру от стыда, — одессит широко зевнул. — Какой я дурак!
— Эй, не плачь над ухом, — буркнул Асланбек.
— Крокодил, лошадь…
— Я не виноват, что ты животное. Это все люди знают и никому не интересно.